|
«В марте этого года мы страховали ответственность за возможный ущерб при спуске с орбиты и затоплении станции «Мир».
Николай Устименко, президент акционерного общества авиационного и космического страхования «Авикос»: «Я вышел из недр административно-бюрократической системы, из самого что ни на есть Министерства авиационной промышленности»
Николай Павлович Устименко окончил Харьковский авиационный институт (1964) по специальности «эксплуатация и ремонт авиационной техники». После распределения работал «линейщиком» на авиационно-технической базе Иркутского аэродрома. В 1969 году был откомандирован в представительство «Аэрофлота» в ЧССР, где получил назначение на должность старшего инженера по приёмке импортной авиатехники. Вернувшись в СССР в 1974 году, возглавил отдел материально-технического снабжения Управления Гражданской Авиации центральных районов. Затем был главным инженером ГосНИИ Минавиапрома эксплуатации и ремонта авиационной техники гражданской авиации. С 1981 по1985 годы – уполномоченный представитель союзной авиации в Польше, старший инженер по приёмке импортной авиационной техники (ВСК «Свидник», ВСК «Жешув»). В 1991 году стал одним из инициаторов создания ЗАО авиационного и космического страхования «Авикос» и с тех пор является его бессменным президентом.
Два усечённых слова – «авиация» и «космос» - составляют название акционерного общества «Авикос». Страховое общество «Авикос» – одна из немногих российских компаний, активно ведущих бизнес как внутри, так и за пределами Российской Федерации. Один из солидных журналов, называя лидеров различных сегментов российского страхового рынка, дважды упоминает «Авикос» среди немногочисленных страховщиков авиационных и космических рисков.
Николай Павлович, как изначально называлась ваша компания, в рамках какой хозяйственно-правовой формы создавалась, и какие события предшествовали и сопутствовали вашему начинанию? Что повлияло на выбор сферы деятельности?
– Я много работал в гражданской авиации, там, где вопросы управления представляли самый важный аспект деятельности. Был уполномоченным Минавиапрома в 235 отряде...
– Ничего не слышал о таком.
– Это подразделение государственного сервиса эксплуатантам самого высокого уровня. На нём, как на оселке, проверялись наше знание техники, аккумулировался многообразный отраслевой опыт, здесь работали самые высококлассные специалисты. Затем я работал в одиннадцатом главном управлении отдела расследования лётных происшествий. Где, по сути, при расследовании катастроф и родилась идея создания страховой компании, специализирующейся на страховании авиационных и космических рисков. Когда нам сказали: перестраивайтесь, члены партии,– мы и перестроились. Первое собрание акционеров состоялось 19 августа 1991 года...
– Под «Лебединое озеро»?
– Да, удивительные были дни. По министерству бегали возбуждённые люди, о чём-то шептались... Все были озабочены. А я сразу сказал: это ненадолго. Потому что я видел воочию ввод военного положения в Польше. Так там был человек – Войцех Ярузельский, – который взял всю полноту ответственности за принимаемые чрезвычайные меры на себя. А здесь сидят несколько человек с трясущимися руками и кивают друг на друга...
– А вот в связи с таким положением у вас не возникло никаких сомнений относительно вашего предприятия?
– Понимаете, тут разные ракурсы рассмотрения могут быть. Когда мы учреждали общество, то политический аспект не принимали во внимание. Я, например, был абсолютно убеждён в практической полезности такой структуры, в том, что это нужно делу, отечественной авиации и космосу. Как бы ни развивались события. Потому что, находясь на расследованиях авиационных катастроф, видя сокрушительную их силу и непоправимые последствия, покорёженную технику, гибель людей, периодически задавался вопросом: а кто же за это за всё заплатит? Кто восполнит нанесённый урон, компенсирует потери? Раньше нам всё время твердили, что человеческая жизнь бесценна. Оказывается, нет, не совсем так. Каждая человеческая жизнь имеет свою цену.
– Это в вас уже профессиональное говорит.
– Ну, наверное, оно возникает. Но уже и тогда, при замысле компании такие мысли возникали, такое понимание основ страховой деятельности. Ведь один человек, предположим, собственник предприятия, крутит миллионами, другой стоит у станка, третий – творческий работник… И каждый из них создаёт разный прибавочный продукт за свою жизнь. Когда мы, входя в эту нишу, проводили свои первоначальные исследования, плохо себе ещё представляя технологию страхования в авиации, мы сделали для себя много профессиональных открытий. Некоторые из них, как, например, вышеупомянутый вопрос о цене человеческой жизни, были просто на уровне откровения.
– Это, видимо, потому, что у компании не было предшественника.
– Да, мы создавались абсолютно на пустом месте. Были, конечно, люди, способные дать дельный совет, с которыми я контактировал, и которые работали раньше в страховании. Но сами мы были совершенными дилетантами. И профессию приобретали на ходу. Зато теперь могу с полной уверенностью сказать: за прошедшие десять лет мы стали профессионалами в этой достаточно непростой, но очень полезной, на мой взгляд, сфере деятельности.
– Кстати, эксперты у вас свои, или привлекаете?
– В обязательном порядке. Мы исходим из такого принципа: каждый должен делать своё профессиональное дело. Хотя в нашей компании работают специалисты с огромным личным опытом, мы часто пользуемся услугами как российских, так и зарубежных экспертов. Если говорить о российских экспертах в области расследования авиационных происшествий, то мы часто обращаемся к специалистам Межгосударственного Авиационного Комитета, ОРАП (Общества расследователей авиационных происшествий), Российского авиационно-космического агентства, ГосНИИ гражданской авиации, КБ, заводов-изготовителей.
– Страхуете ли вы какие-нибудь государственные космические программы?
– Конечно. В марте этого года мы страховали ответственность за возможный ущерб при спуске с орбиты и затоплении станции «Мир». С 1992 года мы отвечаем за страхование всех российских космонавтов, причём страхуем не только риски, связанные с полётом, а и прохождение ими подготовки в ЦПК. В прошлом и этом году «Авикос» страховал ответственность при запусках космических кораблей «Союз» и «Прогресс». Поскольку это делалось в рамках Федеральной космической программы, то страховщик определялся по результатам конкурса, который проводило Российское авиационно-космическое агентство, и одним из победителей которого мы стали. Однако следует отметить, что большая часть наших страховых сборов поступает от добровольного страхования негосударственных предприятий гражданской авиации, при выполнении полётов как на внутренних, так и международных авиалиниях. Это и страхование членов экипажей, воздушных судов, ответственности перед третьими лицами, перед пассажирами, за багаж и груз…
– А что такое, простите, «перед третьими лицами»?
– При авиационном происшествии может быть нанесён ущерб лицам, не имеющим отношения к данному конкретному воздушному судну: людям и имуществу на земле, например.
– То, что имело место в Иркутске, когда при взлёте упал «Руслан»?
– Что было в Иркутске. Причём, самолёт упал в декабре, а в сентябре или октябре мы писали письмо командованию ВВС, в котором обращали внимание на то, что самолёты военно-транспортной авиации выполняют коммерческие рейсы, и необходимо страховать ответственность перед третьими лицами. Решение по этому письму не было принято. Посчитали, что дорого стоит. А возможностей только нашей фирмы с учётом приобретаемой нами перестраховочной защиты хватило бы для компенсации ущерба до 75 миллионов долларов.
– Что такое перестраховочная защита?
– Упрощенно говоря, мы сами себя страхуем. Система перестрахования, в которой участвуют и зарубежные страховые фирмы, даёт нам возможность опираться не только на собственные ресурсы, но и на ресурсы мирового рынка.
– Как за минувшее десятилетие протекало становление компании? Как отразились на этом процессе всевозможные вторники и августы?
– Развитие у нас шло достаточно быстрыми темпами. Ежегодный рост составлял двадцать-тридцать процентов, а иногда и пятьдесят. То есть, в течение этих десяти лет мы постоянно шли в развитии. Спада не было. Были просто годы удачные и менее удачные. Мы старались работать таким образом, чтобы иметь достаточно твёрдую страховую защиту: очень корректно использовали ёмкости как внутреннего, так и внешнего, мирового страхового рынка, наших партнёров – страховых брокеров.
– Аккумулируя средства, страховые компании обычно вкладывают их в развитие каких-то других отраслей. Капитализируют, иными словами.
– Да, мы пришли к такому выводу, что одним из прогрессивных, эффективных видов дальнейшей деятельности для нас может стать лизинг авиационной техники. Потому что, если не будет своей техники в России, не будет и авиационного страхования. Этот тезис я впервые выдвинул на первом большом международном форуме авиационных страховщиков, на котором представлял российские страховые компании.
– Международная корпорация страховщиков оформилась, конечно, до вашего прихода на этот рынок. Насколько регулярно проводятся такие форумы и в чём их практическая значимость?
– Тот, о котором я говорил, проходил не так уж давно – в 1997 году. А совсем недавно в Риме прошла конференция по космическому страхованию, в работе которой приняли участие представители нашей компании. На таких встречах происходит профессиональное общение, обмен опытом по формам и методам работы. Мы привлекаем, кстати сказать, юристов-международников как за рубежом, так и в России. Потому что приходится сталкиваться, к сожалению, со страховым мошенничеством.
А страховое мошенничество в авиации, я бы сказал, очень трудно доказуемая штука. Надо очень много поработать, чтобы доказать, что была попытка такого мошенничества. Или объявился нечистоплотный страхователь. Сфера деятельности у нас очень деликатная, и чтобы дойти до судебного разбирательства, надо пройти очень большой путь.
– Сбор доказательств, конечно, очень сложная процедура…
– Ну, почему. Если работать по технологии, то доказательства как бы появляются сами собой. Организация авиаперевозок, например, регулируется правилами ИКАО – международной организации гражданской авиации. Есть специальное приложение – 13 ИКАО, – которым устанавливаются правила расследования любых авиационных происшествий и инцидентов. И когда, допустим, какое-то страховое событие происходит за пределами России, государство, где оно произошло, назначает комиссию по расследованию происшествия. Если же отказал какой-то прибор, то мы обязательно финансируем верификацию этого прибора на наших предприятиях, или соответствующие институтские исследования. И вот тогда-то автоматически накапливаются все необходимые материалы для судебного, или служебного разбирательства. Так что решение о наступлении страхового случая принимается нами отнюдь не вслепую, а на основе поступивших разнообразных сведений, экспертных оценок и официальных отчетов. В конечном итоге становится ясно: произошло то или иное страховое событие по воле Господа Бога, или имеет место злой умысел.
– Крупные суммы вашему ЗАО приходилось выплачивать?
– Конечно.
– Своими средствами обходились?
– Сразу выплачиваем своими, а потом собираем у перестраховщиков.
– То есть, у вас, как и у банков, должен быть какой-то обязательный резерв средств для срочных выплат при наступлении страховых случаев?
– Конечно, есть обязательные резервы, которые позволяют нам держать удар. Определённый запас прочности. Если бы его не было, мы бы сейчас не разговаривали с вами.
– Резерв того или иного банка или страховщика, его прочность принято соизмерять с масштабом обязательств. А масштаб обязательств – это клиентура. Большая она у вас?
– Много или мало клиентов – понятие всегда относительное.
– Если говорить о крупных юридических лицах. Каков порядок клиентской базы? Сотни?
– Да, в этих пределах. И у вас, видимо, возникает вопрос – мы уже начали говорить об этом: куда же вы деньги деваете? Как я уже говорил, мы увидели широкую перспективу в таком направлении, как лизинг авиационной техники. Но, к сожалению, законодательно вопросы лизинга у нас в стране не решены. А именно: существует налог на имущество лизинговой компании – два процента, это достаточно много,– и ещё НДС, если лизинговые платежи пошли. Одним словом, лизинг пока практически не возможен. Так что нашу деятельность на этом направлении пока можно охарактеризовать как попытки, мониторинг вопроса.
– С какими ещё проблемами функционирования страхового рынка вы сталкиваетесь именно у нас, в России, но которые уже решены в мировой страховой системе?
– Самая главная для нас внутригосударственная проблема – ненадёжность банковских структур. Мы постоянно находимся под угрозой потери депонированных средств. Сначала мы работали с Авиабанком, который стал банкротом, затем с Мосбизнесбанком и Мытищинским коммерческим – их постигла та же участь. Поэтому сегодня мы очень осторожно работаем с нашими российскими банками. А для надёжности открываем счета в тех иностранных банках, которые открыли представительства у нас в России. Потом, общеэкономические кризисы, конечно, не обошли нас стороной. ГКО, по сути дела, обратились в пыль…
– С ГКО вы тоже работали?
– Более того. Нам предписывали держать десять процентов наших резервов в ГКО. Мало того, что эти деньги теперь крайне медленно возвращаются, но и сама сумма уменьшилась на порядок. Осталось десять процентов от того, что мы вложили в эти бумаги. И, тем не менее, на нашей стабильности эти потери не сказались. Все десять лет своей страховой истории компания динамично развивалась, диверсифицируя направления деятельности, наращивая потенциал. Сегодня «Авикос» предоставляет услуги мирового уровня по всем основным направлениям страхования для предприятий и частных лиц. Получив авиационно-космическую «закалку», нам было уже легче развивать другие виды страхования, и прежде всего те, которые связаны с высоким риском, крупными страховыми суммами. При этом главная наша задача остаётся неизменной – гарантировать стопроцентную защиту интересов наших клиентов, и развитие новых направлений ни при каких обстоятельствах не должно осуществляться в ущерб этому основному принципу.
Беседовал Александр Востриков,
специальный корреспондент
|
