Юрий Рязанов, член Совета директоров ЗАО «Новое Содружество»

— Юрий Викторович, вы считаете, что государство должно активно участвовать в развитии промышленности?
— Мы стоим на той точке зрения, что государство должно если не помогать, то хотя бы не мешать развитию промышленности. В советское время в стране были четко расставлены приоритеты. Первым делом тяжелая промышленность, потом все остальное. Однако сегодня, по моему мнению, сельхозмашиностроение имеет все шансы стать одной из приоритетных отраслей, а производство комбайнов, тракторов, сеялок вполне может оказаться «точкой роста» российской экономики. У нашего крестьянина есть земля, на которой он может работать. Мы дадим ему технику, много техники, недорогой и качественной. И через год он накормит всю Россию, а еще через два станет кормить Европу и Азию.
Как можно дать крестьянину технику? Просто подарить нельзя — это нездоровая практика, которая к тому же требует значительных бюджетных средств. В то же время России нужно много комбайнов и тракторов. Если Президент сегодня скажет: сельхозмашиностроение — наш приоритет, если депутаты при разработке законопроектов будут уделять особое внимание нуждам этой отрасли, если мы расширим улицу для инвестиций в производство сельхозтехники, то сможем обеспечить Россию уборочными комбайнами.
Однако вечно наращивать вал на старом оборудовании мы не сможем, уже сегодня износ производственных мощностей достигает 80–85 процентов. Более того, старые модели комбайнов не могут конкурировать с современными машинами. Отсюда вытекает необходимость модернизации производства, что возможно только в случае достаточного финансирования научно-конструкторских разработок. Когда мы пустим на поток отвечающие новейшим требованиям комбайны, тогда наши машины смогут найти покупателя и на внешних рынках — в ближнем зарубежье, Азии и Западной Европе.
– По-вашему, необходима специальная система налоговых льгот для инвесторов?
– По этому вопросу мое мнение совпадает с позицией РСПП, которую на последнем съезде выразил А.И.Вольский. Я рад возможности на страницах журнала передать самые сердечные поздравления Президенту нашего Союза в связи с его юбилеем, пожелать еще более значимых политических успехов. Мы придерживаемся убеждения, что деньги, реинвестируемые в машиностроение, должны максимально освобождаться от налогов. Предположим, «Новое Содружество» планирует вложить из прибыли в «Ростсельмаш» 200 млн. долл., государство же возьмет с этой суммы 24 процентов налогов (раньше было 35 процентов). С этого года отменили 50-процентную налоговую льготу на инвестиции из прибыли. В итоге нам потребуется больше времени на то, чтобы освоить производство новых моделей и создать дополнительные рабочие места. Понижение налога на реинвестируемую прибыль – это особая форма государственных инвестиций. В отличие от прямых бюджетных вливаний она гарантирует целевое использование средств государства: никто не захочет воровать деньги у самого себя.
Полезным будет изменить схему амортизационных отчислений. Сегодня строителям наших комбайнов разрешено включить покупку дорогого современного станка в себестоимость следующим образом: каждый год в течение 10 лет будет учитываться по 10 процентов от его цены. Но окупит он себя только через 5–7 лет, до этого завод будет работать на нем «в убыток». Тогда как больше всего предприятию требуются деньги как раз в первые годы. Давайте взглянем, какая практика существует в США. Там действует «амортизационная льгота»: в первый год предприятие может включить в себестоимость 30% цены станка, а оставшуюся сумму разбить на последующие годы, причем наиболее крупные амортизационные отчисления идут опять-таки в первые 2–4 года.
— Кстати, по поводу Америки. США надежно защищают своих производителей, как показал недавний скандал со сталелитейщиками.
— Да, они не стесняются это делать, причем в довольно резких формах. Мы, российские промышленники, не требуем каких-то ненормально высоких протекционистских пошлин. Мы хотим только, чтобы у государства была возможность защитить отечественного производителя, как это позволяют себе, скажем, США. Но главное, к чему мы призываем, — это создание хороших условий для инвесторов, как российских, так и иностранных. Капиталист должен быть уверен, что вкладывать в производство в России выгодно.

— Вы не могли бы точнее определить ваше отношение к проблеме протекционизма?
— В Европе и Америке защита своего производителя — государственное дело. И России тоже необходима определенная система таможенных тарифов и квот. При ее разработке обязательно должно учитываться то соображение, что нельзя вечно «производить» сырье и энергию — это тупиковый путь. Будущее страны связано с машиностроением. Мы стоим на пороге второй индустриализации России. Я сейчас «лоббирую» интересы отечественных производителей комбайнов и других машин: если у нас не будет возможности «держать» пошлины на импортную технику, мы и наши потомки будем производить в лучшем случае полуфабрикаты для зарубежной индустрии. Именно на этапе вхождения в ВТО, если не принять решительных мер, есть опасность навсегда закрепить за Россией статус «сырьевого придатка» развитых стран.
— Однако, как известно, вступление в ВТО все-таки предусматривает снятие таможенных барьеров страной-участником.

— Требования, которые предъявляют представители ВТО в настоящий момент, нуждаются в дальнейшей проработке применительно к состоянию российской экономики. Полное снятие таможенных пошлин и отмена квот — яд для стратегических отраслей промышленности России. Смогут ли наши машины и комбайны конкурировать с иностранными на внутреннем рынке, не говоря уже о внешнем? Я серьезно сомневаюсь. Российская промышленность только начала подниматься, перед ней стоит огромное количество проблем: обветшание основных фондов, отсутствие современных разработок из-за атрофии науки, растущие затраты на энергию и транспорт. Чтобы обновить производственные мощности, потребуются постоянные крупные вложения, проблема технической модернизации напрямую завязана на инвестициях в НИОКР. Научно-техническая база российского машиностроения сегодня отстает от мировых лидеров не меньше чем на 10 лет.
И вот представьте, что мы одним махом откроем дорогу в страну иностранной технике. В первое время импортеры вполне могут позволить себе невысокие цены, на два-три года, не более. За это время наши предприятия успеют разориться, а финансисты не будут инвестировать в них, потому что более перспективными будут добыча нефти, газа и леса. В итоге — безработица, индустриальная слабость России, статус страны «третьего мира».
— Значит, вы против вхождения в ВТО?
— Напротив, я за вступление, но после последовательной проработки всех условий. Эти условия должны широко обсуждаться в стране, желательна максимальная прозрачность переговорного процесса с представителями ВТО. И главное, чтобы к моменту подписания соглашения государство разработало и ввело в действие пакет мер, которые обеспечат выживание российского машиностроения при вступлении в ВТО. Насущно необходим адаптационный период для отдельных отраслей нашей экономики — с этим в принципе согласны и представители ВТО.
— Вы не опасаетесь, что чрезмерные требования России не дадут ей стать членом ВТО?
— Поэтому мы не требуем неоправданно высоких таможенных тарифов, а предлагаем установить их в разумных пределах и с последующим снижением по истечении строго определенного «адаптационного» срока. Еще я говорил о промышленной политике государства и о готовности экономики к новым условиям мирового рынка. Если за спиной у наших промышленников будет благоприятный инвестиционный климат, разумная налоговая политика, государственная программа преодоления технологической отсталости — тогда они выживут и после прихода иностранных конкурентов.
Конечно, при вступлении в ВТО российские производители получат широкий доступ на мировые рынки. Никто не говорит, какие именно отрасли смогут от этого сильно выгадать. Но речь идет в первую очередь о добывающих и перерабатывающих отраслях, а не о производстве техники. Значит, для поддержания баланса экономических сил в стране потребуются специальные меры для выравнивания ситуации и помощи машиностроителям. И это справедливо: кто больше рискует потерять, тот должен получить возмещение.
— Со вступлением в ВТО связывают приход крупных зарубежных инвесторов в нашу экономику, в том числе в машиностроение.
— Наверное, эти ожидания в целом оправданы. Однако иностранных инвесторов в России многое сдерживает: теневая экономика и организованная преступность, коррупция, недостаточная разработанность законодательной базы, все еще спорная политическая ситуация. На российской территории они не чувствуют себя комфортно, наша страна остается все еще «терра инкогнита» для иностранных бизнесменов. Кроме того, им кажется не очень выгодным вкладывать деньги в промышленность: туда нужно сразу направлять большие средства, потому что старые станки износились, их нужно заменять на новые, внедрять современные технологии, что стоит недешево. Перспективы получения прибыли не столь очевидны, как в отраслях ТЭК или, скажем, в банковском деле. В этой ситуации, я думаю, чтобы уменьшить риск и облегчить себе работу, зарубежная корпорация будет искать известного и надежного партнера в России. В этой роли их устроит, скорее всего, один из российских холдингов — с серьезной историей и репутацией. Российские промышленники, в свою очередь, тоже стремятся к контакту с западными деловыми людьми, желающими вложить свой капитал. Сейчас мы готовы к сотрудничеству с иностранными партнерами.
— По-моему, вы достаточно оптимистичны.
— С иностранными инвесторами обычно связывают большие надежды: приток денег, открытие новых рынков, внедрение передовых ноу-хау и модернизация производства. Добавлю, что не только иностранный, но и российский капитал, который накопился в стране (а также на зарубежных счетах), может быть направлен на возрождение промышленности.
— Как вы полагаете, может ли наш промышленник рассчитывать на государственные инвестиции?
— В этом вопросе ВТО ставит довольно жесткие ограничения. Однако без притока значительных средств в научно-технический прогресс российская продукция не в состоянии конкурировать с зарубежными товарами, которые произведены на основе самых современных технологий. Помимо государства, вкладывать деньги в НИОКР может позволить себе только крупный капитал — это прежде всего международные компании. Безусловно, государственная поддержка необходима, вопрос в том, в какой форме она будет осуществляться.
Вот наглядный пример: на заводе «Ростсельмаш» разрабатывается новая модель комбайна, которая сможет конкурировать с зарубежными машинами не только на внутреннем, но и на внешнем рынке. Стоимость разработки и запуска в производство — 30 млн. долл. Инвестор (холдинг «Новое Содружество») готов профинансировать этот проект. Трудности огромны: затраты на исследовательскую и конструкторскую работу, закупку новых станков с программным управлением, обучение специалистов, раскрутку на рынке. Мы хотим запустить в производство новую, современную машину — это отвечает стратегическим интересам российской экономики. Какова роль государства в этом процессе? Практика прямых бюджетных инвестиций в России себя часто не оправдывает: слишком велик соблазн для недобросовестных предпринимателей и коррумпированных чиновников. Опыт западных стран подсказывает, что разумнее пустить эти деньги на создание благоприятных условий для вложений владельцев крупного капитала. Государству выгодно освободить инвестируемые средства от налогов, потому что это обеспечит куда более весомые поступления в бюджет в будущем.
— То есть речь идет о введении налоговых льгот как о методе привлечения инвесторов?
— Да, и от этого зависит развитие промышленности в будущем. Кроме того, как известно, инвестиции могут идти в форме кредитов. К сожалению, российские банки предпочитают работать с краткосрочными проектами. Зарубежные финансисты обычно готовы ждать более длительный срок.
— Есть еще одна тема, которую хотелось коснуться, — это задача подъема российского АПК.
— В последние два года действительно произошел подъем: в 2001 году российские крестьяне смогли собрать 85 млн. тонн зерна, то есть почти на 20 млн. тонн больше, чем в 2000 году. И это несмотря на разруху в бывших советских колхозах, на отсутствие у села денег. Одна из главных проблем крестьян — дефицит техники, в первую очередь уборочных комбайнов, из-за чего не удается собрать весь урожай. «Ростсельмаш» производит в год более 7000 недорогих комбайнов для крупных хозяйств. Стоимость распространенной модели ДОН15000Б — около 1,8 млн. руб. Импортные машины дороже примерно в 3–5 раз. Но для покупки даже нашей техники у российских хлеборобов не хватает средств. Сегодня сельхозпроизводителей частично выручает государственный лизинг. Они оплачивают треть стоимости, остальное добавляет государство. За эту ссуду крестьяне могут расплатиться в течение 5 лет.
— Мне известно, что в Госдуме в феврале прошла довольно острая дискуссия о закупках импортных комбайнов.
— В Думе проходили слушания о состоянии машинно-тракторного парка в России, на которые пригласили руководителей «Нового Содружества» и «Ростсельмаша». Депутаты обратили внимание на то, что в прошлом году 43 процентов бюджетных средств субъектов Федерации, выделенных на приобретение сельхозтехники, пошли зарубежным производителям. Причем ввиду высокой стоимости импортных машин их было закуплено сравнительно немного. Правительства США или Франции не субсидируют приобретение комбайнов из-за границы, а заботятся о своем производителе. Почему же наши высокопоставленные чиновники не берут с них пример?
Российские депутаты потребовали полной прозрачности бюджетных сделок с зарубежными поставщиками. Основной акцент они предложили сделать на закупках именно отечественной техники, которая дешевле импортной и лучше отвечает российским агроусловиям. Я думаю, эти требования совершенно справедливы: те средства, которые есть в бюджете, должны идти на развитие нашей, а не чужой экономики.

Андрей ГОРОДНОВ