Главная / Журнал / Архив номеров / Специальный выпуск журнала по итогам XIII съезда РСПП / Главная тема / Выступления / А. Шохин. О взаимодействии бизнеса и власти /

А. Шохин. О взаимодействии бизнеса и власти

Я хотел бы затронуть несколько вопросов, связанных с темой, которая прозвучала сегодня и в докладе, и в выступлении Президента РФ – это взаимодействие бизнеса и власти. Мои коллеги по бюро просили меня это сделать.

Я хотел бы затронуть всего два основополагающих аспекта, связанных с этой темой, которые также были обозначены президентом. Первый из них – это совершенствование законодательства и, я бы сказал, завершение создания либерального законодательства, способствующего благоприятному предпринимательскому инвестиционному климату. Надо сказать, что за последние три года очень много было сделано в этой области. И те законы, которые на протяжении 90-х годов (а я был участником всех этих процессов и в правительстве, и в Государственной Думе) только обсуждались, за последние три года были приняты. Это касается и налоговой реформы. Это касается и либерализации экономики, и целого ряда других процессов. Надо сказать, что и намерения властей (президента и правительства) по совершенствованию либерализации экономического законодательства не могут не вызывать нашей поддержки. В частности, речь идет о дальнейшем изменении налоговой системы, в частности снижения ставок НДС и Единого социального налога как минимум до их эффективных ставок. И речь идет о совершенствовании валютного законодательства, его либерализации.

Думаю, что завершение этого процесса либерализации экономического законодательства в базовых принципах позволяет ставить на повестку дня и другой вопрос, который также был обозначен Президентом. Полтора месяца назад, выступая в Колумбийском университете в Нью-Йорке, как вы помните, он согласился с идеей экономической амнистии. Но сколько я помню свою деятельность в законодательных органах, в правительстве, очень трудно юридически точно и выверено определить это понятие экономической амнистии. Думаю, что наиболее простым и наиболее действенным подходом здесь мог бы быть подход, связанный с тем, что за нарушение либеральных законов, принятых в последнее время, нужно строго наказывать. Поскольку не соблюдать мягкие либеральные (в том числе налоговые законы), валютные (после их либерализации) не только не этично, но и должно быть экономически не выгодно. А с другой стороны, должен действовать принцип, согласно которому нарушение законов, признанных законодателем и другими ветвями власти неразумными и которые отменены, не должно вызывать повышенной активности правоохранительных органов.

Как это сделать? Через закон это практически прописать нельзя. Поэтому, на мой взгляд, нужна технология толкования высшими судами — Высшим арбитражным судом, Верховным судом — и формирование через соответствующую правоприменительную практику концентрации активности судебной системы и правоохранительных органов прежде всего на экономических преступлениях, связанных с нарушением текущего, приемлемого для бизнеса законодательства.

В этой связи, на мой взгляд, мы должны сконцентрироваться на вопросе завершения создания благоприятного законодательства, чтобы вот этот принцип жесткой ответственности за нарушение либеральных законов действовал в полной мере. Что я имею в виду? Прежде всего, я имею в виду недопущение силовых технологий взаимоотношений правоохранительных органов и бизнеса. Аркадий Иванович в своем докладе эту тему затронул. Я считаю абсолютно верной постановку вопроса в его отчетном докладе. И в частности, мы должны, видимо, добиваться включения в уголовно-процессуальную практику положений, в соответствии с которыми должен обеспечиваться отказ от заключения под стражу по экономическим преступлениям.

Любые другие формы пресечения (будь то залог, подписка о невыезде, поручительство уважаемых состоятельных лиц) должны использоваться в качестве некоего обеспечения эффективности следственных действий. Арест может применяться, видимо, в крайних случаях, когда экономические преступления сочетаются с преступлениями против личности.

Второй момент. Необходимо перемещение центра тяжести с лишения свободы на экономические санкции типа штрафов, возмещения ущерба. Я думаю, что лейтмотивом изменения соответствующих норм уголовного законодательства должен быть принцип: экономические преступления должны быть экономически не выгодными. И поэтому система штрафов, кратных нанесенному ущербу, будет гораздо эффективнее, нежели такие меры, как арест или лишение свободы.

Если центр тяжести будет перемещен на систему штрафов и систему возмещения ущерба, это, кстати сказать, предполагает, что в соответствующих уголовных делах параллельно должно вестись и гражданское судопроизводство. Поскольку возмещение ущерба – это гражданско-правовой процесс, нужно очень четко определить технологию обеспечительных исков следственных органов. И в частности, нужно, видимо, четко отделить в этом вопросе ответственность обвиняемых (или ответчиков по гражданскому процессу) от деятельности и ответственности компаний. Тут должен действовать старый известный принцип: сын за отца не отвечает.

В равной степени необходимо, как мы много говорили, обсуждая банковскую реформу, для повышения эффективности кредитования экономики выделение залога из общей конкурсной массы. Я думаю, аналогичные технологии должны применяться и в случае залога, обеспечивающего судебный иск. Суммы залога должны быть четко выделены из активов тех или иных компаний, где ответчик является акционером. Отсутствие этой технологии необоснованно переводит ответственность на компании, которые не могут, не являются ответчиками по суду, вместо того чтобы ответственность несли непосредственно лица, которые фигурируют в материалах того или иного дела.

Я думаю, что важным моментом является и обеспечение государственной гарантии действительности сделок. Дело в том, что многие экономические дела в последнее время так или иначе связаны с деятельностью двух сторон: государства и бизнеса. И во многих случаях государство дало своего рода гарантию действительности сделок теми или иными решениями, правомочность которых не подвергается сомнению. Если это так, то нам нужно в законе определить эту технологию: какое решение каких органов является гарантией действительности сделки. Тогда, если в случае выявления правоохранительными органами того или иного ущерба, нанесенного государству, имела место гарантия действительности сделки в виде соответствующего решения уполномоченного на то государственного органа, то первым ответчиком должен быть этот государственный орган и соответствующие чиновники.

Еще, говоря о законодательстве, два момента, связанных с налоговым законодательством, вернее, с налоговыми статьями Уголовного кодекса. Весной, в марте, Президент внес в Государственную Думу поправки в Уголовный кодекс, в частности в 198–199 статьи. И одним из изменений, которое было поддержано Государственной Думой в первом чтении (хотя полгода этот закон без движения лежит), было формирование закрытого перечня форм уклонения от уплаты налогов. Напомню, что 198 статья гласит, что уклонением от уплаты налогов физического лица является либо непредставление налоговой декларации, либо включение в нее заведомо ложных сведений, либо иные способы уклонения от уплаты налогов. Вот эти «иные способы уклонения от уплаты налогов» дают довольно широкую площадку для толкований и правоохранительным органам, и судам. И Президент предложил изъять эту часть статьи, и сделал совершенно правильно.

Учитывая одобренные в первом чтении Думой поправки в Уголовный кодекс, тем более внесенные Президентом, думаю, суды должны на них ориентироваться, действуя не в соответствии с буквой, а с духом закона, и должны, видимо, все-таки ограничивать свою активность и действовать, исходя уже из меняющегося законодательства, а не из старых, хоть и действующих, норм.

В равной степени это касается такого обстоятельства, как деятельное раскаяние. Сейчас деятельное раскаяние применительно к налоговым преступлениям, касается лишь преступлений небольшой и средней тяжести. Думаю, что мы вправе были бы поставить вопрос о том, чтобы и крупные неуплаты налогов и соответствующий крупный ущерб могли бы рассматриваться с учетом деятельного раскаяния и возмещения ущерба с освобождением от уголовной ответственности.

В присутствии Бориса Сергеевича Алешина трудно говорить об административной реформе, поскольку он председатель правительственной комиссии по административной реформе, в работе которой принимают участие многие члены РСПП. Но тем не менее я хотел бы два вопроса, связанных с административной реформой, затронуть. Первый вопрос, который иногда называется так: «презумпция избыточности государственного регулирования». Два дня назад в Центре стратегических разработок рассматривался проект закона, подготовленный Министерством экономического развития и торговли об общественной экспертизе законопроектов, связанных с государственным регулированием предпринимательства. Я бы предложил членам РСПП внимательно посмотреть на этот закон, поскольку он требует обсуждения и доработки. Но тем не менее основную идею мы, безусловно, должны поддержать. Речь идет о некой публичной прозрачной технологии лоббирования интересов бизнеса через экспертизу законопроектов. Это позволит снять имеющие место обвинения в адрес бизнеса в том, что бизнес лоббирует где-то под столом. Кстати, в рамках этого закона можно было бы говорить о введении некой должности уполномоченного по защите прав бизнеса и предпринимательства.

Хотел бы в заключении остановиться еще на одном вопросе административной реформы, связанном с разделением функций. Есть базовый принцип административной реформы, на котором сошлись все: и бизнес, и правительство, и эксперты. Это недопустимость соединения в деятельности одного органа конфликтующих функций, связанных и с выработкой политики, и с надзором за соблюдением этой политики, и с конкретной деятельностью. Думаю, что применительно к теме взаимоотношений бизнеса и власти не самым последним вопросом можно было бы считать разделение этих функций в правоохранительных органах.

Считаю, что надо поддержать инициативу Дмитрия Николаевича Козака и экспертов администрации президента о разделении полномочий Генеральной прокуратуры. Надзорные функции Генеральной прокуратуры должны быть соединены с надзорными функциями Министерства юстиции. А следственные функции Генеральной прокуратуры, по всей видимости, нужно передать в Следственный комитет. И тогда появится возможность надзора за следствием в части соблюдения закона. Сейчас такой возможности в силу соединения функций контроля за соблюдением законов и следственных функций у Генеральной прокуратуры нет. Пользуясь случаем, я хотел бы обратиться к Борису Сергеевичу: нужно рассмотреть этот вопрос в рамках деятельности Комиссии по административной реформе. Позвольте на этом завершить.