Главная / Текущий номер журнала / Авторитетное мнение / Инвестиционная политика через механизм частно-государственного партнерства /

Инвестиционная политика через механизм частно-государственного партнерства

Активное обсуждение в последнее время проекта Евразийского коридора развития, шедшее в деловых кругах, естественным образом привело нас к теме частно-государственного партнерства, сотрудничества власти и бизнеса с целью максимально эффективного инвестирования в приоритетные национальные проекты.

Александр Мурычев, первый исполнительный вице-президент РСПП, дал интервью нашему корреспонденту по аспектам частно-государственного партнерства.

— Александр Васильевич, почему сотрудничество бизнеса и государства, столь развитое в мире, у нас делает лишь первые и пока достаточно робкие шаги?

— Вспомните, как складывались отношения бизнеса и власти в новой России — очень непросто. К концу 90-х сложилась явно тупиковая ситуация: любые инициативы бизнеса власть воспринимала как попытку лоббирования узко корпоративных интересов, и нередко такое отношение имело под собой основания. И хотя жизнь страны заметно меняется, все же от рецидивов прошлого так легко не избавишься. Отрадно уже то, что отношения бизнеса и власти перешли в форму открытого и заинтересованного диалога. Это очень важно — обеим сторонам нужно научиться не только слушать, но и слышать друг друга. Вот тогда можно ставить и решать любые, самые сложные задачи.

— А кто, собственно, такую политику должен вырабатывать?

— Политика должна разрабатываться в результате диалога власти и бизнеса, в поиске взаимно согласованных позиций. В этом и заключается смысл частно-государственного партнерства: государство обозначает приоритеты и оказывает административную поддержку проекту и его участникам, а бизнес инвестирует в него деньги. При этом обычно часть инвестиций: на создание инфраструктуры, инженерных сетей и так далее — идет из бюджета. Опыт такого согласования есть, есть и общественные структуры, специально для этого и создававшиеся: РСПП, банковские ассоциации, отраслевые союзы, объединяющие предпринимателей. Причем в рамках реализации одного крупного проекта, такого, скажем, как «коридор развития», могут быть использованы различные инструменты: ОЭЗ (особые экономические зоны), концессии, технопарки. А к таким институтам, как Инвестиционный фонд или Российская венчурная компания, теперь присоединился и Банк развития, который может помочь решению проблемы «длинных» денег. Со временем, я уверен, масштабных, национальных проектов будет все больше. Но пока, к сожалению, мы в основном можем похвалиться успехами в решении каких-то локальных проблем, а требуется именно комплексный подход.

— Комплексный подход требует выделения каких-то приоритетов? Каких именно?

— Приоритеты уже давно выделены. К примеру, одна из базовых проблем — налоговая система, крайне неблагоприятная для бизнеса. Причем большинство изменений, которые предпринимает в этом отношении власть, направлены как раз на ужесточение налогового пресса. Реакция предпринимателей предсказуема: появление все новых схем ухода из-под налогов, бегство капитала за границу, и, в конце концов, просто свертывание бизнес-структур, особенно небольших. Плохо от подобных «реформ» всем: и предпринимателям, и государству, которое теряет не только сегодняшние, но и завтрашние налоговые поступления в бюджет, то есть фактически рубит сук, на котором сидит.

Между тем, есть два совершенно логичных направления, по которым следовало бы реформировать налоговую систему, чтобы и деньги в казну получать, и не подрезать крылья бизнесу. Первое можно назвать стимулирующим. Например, «налоговые каникулы» для новых перерабатывающих предприятий и освобождение на первые пять лет работы от налога на прибыль научных и инновационных организаций. Эти меры оправдали себя не только за рубежом, но и в особых экономических зонах России. Все, о чем я говорю, известно, но решение этих вопросов пробуксовывает из года в год. И эта ситуация обуславливает второе направление работы — устранение недостатков действующей налоговой системы. И в первую очередь в сфере налогового администрирования вообще, и НДС — в частности. Потому что этот налог очень похож на снежный ком, который катится с горы — чем длиннее технологическая цепочка, тем менее выгодной для производственников становится глубокая переработка и создание продукции с высокой добавленной стоимостью. Главный смысл всей налоговой реформы должен заключаться в том, чтобы налоговое регулирование стимулировало развитие экономики, а не «пеленало» инновационность и активность российских предприятий и корпораций.

— То есть нечего удивляться тому, что нашим нефтяникам куда спокойнее «гнать» за рубеж сырье, чем вкладывать инвестиции в его переработку. А мы потом вынуждены покупать все дорожающий бензин…

— А если учесть, что на наших восточных территориях расположены главные сырьевые месторождения России, то при таком подходе их будущее рисуется вполне однозначным, «без выбора». Основные инвестиции пойдут именно в добывающие отрасли, а мощный инновационный потенциал региона, который нарабатывался десятилетиями, станет финансироваться по остаточному принципу. Хотя именно в Сибирском, Уральском, Дальневосточном округах и надо бы создавать мощные технико-внедренческие зоны.

— Если говорить о конкретных примерах частно-государственного партнерства, могли бы вы привести «образцовый»?

— Так ставить вопрос пока рановато — все пока только начинается. Скажем, в особых экономических зонах к апрелю нынешнего года было зарегистрировано лишь 17 первых резидентов, готовых взаимодействовать с властью и инвестировать. Оговорюсь, что речь идет о зонах промышленно-производственных и технико-внедренческих. Расположены они в разных регионах: от подмосковных Зеленограда и Дубны до сибирского Томска и татарстанской Елабуги. И хотя везде есть местная специфика и, соответственно, неодинаковы стартовые условия, в целом становление ОЭЗ идет неплохо.

А после того, как в январе было принято правительственное решение, можно говорить о начале создания ОЭЗ совершенно нового для нашей страны типа — туристско-рекреационных. Здесь, кстати, интересна география. Помимо традиционно «курортных» южных и прибалтийского регионов, предполагается развивать туризм за Уралом — на Алтае, в Бурятии, в Прибайкалье. В частном порядке многие россияне уже успели оценить красоту этих мест, а если к ним добавятся еще современный комфорт и сервис, уверен, туда потянутся туристы со всех концов мира.

— Если об особых зонах мы все-таки знаем довольно много — они на слуху, то деятельность Инвестиционного фонда и Российской венчурной компании освещается не столь широко. Там уже что-то делается конкретно?

— Конечно. Тут ведь дело в том, что Инвестиционный фонд создан для того, чтобы стимулировать особо масштабные проекты — а они требуют тщательной проработки и экспертизы. Из 12 одобренных проектов назову три, по которым уже подписаны или близки к этому моменту инвестиционные соглашения. Во-первых, программа комплексного развития Приангарья, во-вторых, развитие нефтехимии в Нижнекамске и — создание транспортной инфраструктуры для освоения месторождений в Читинской области.

— Но все они нацелены на развитие существующих мощностей. А что делать с проблемой внедрения новых идей? Ведь часто борьба за их реализацию заканчивалась тем, что наши разработки успешно внедряли за рубежом и «снимали сливки», а мы оставались ни с чем…

— Вот для таких случаев создается система венчурных фондов, возглавляет которую Российская венчурная компания. Дело для России новое, и идет неспешно. Но идет — только до конца этого года будет создано 8—12 новых венчурных фондов. Совокупный капитал, около 30 млрд рублей, позволит обеспечить венчурными средствами около 200 инновационных фирм.

— И еще, возвращаясь к теме развития частно-государственного партнерства. Кажется, что, несмотря на законы, политическую волю и даже первые конкретные шаги в этой сфере, прогресс хоть и есть, но какой-то «вялотекущий».

— Да, хотя сделано для формирования частно-государственного партнерства немало, но развивается оно скромными темпами. И тормоза — стандартные. Все так же плохо согласованы действия разных уровней власти. Много бюджетных ограничений, по-прежнему нет четкой регламентации действий конкретных чиновников. Тяжело и резидентам: для инвестора «входной билет» пока очень дорог — только в первый год вложения должны быть не меньше €1 млн. Правда, в технико-внедренческих зонах такого ограничения нет, но и туда резиденты не спешат. Государство слишком часто меняет правила игры, что осложняет попытки строить какие-то планы, снижает доверие к власти. И еще одна сложность, затрудняющая диалог власти и бизнеса, заключается в недостатке информации по проектам частно-государственного партнерств, особенно там, где речь идет о регионах. Нет единой базы, нет системы, сведения часто попросту «плохо читаемы», слабая защита частной собственности, судебное несовершенство…

— Это значительные препятствия. Как их преодолеть в перспективе?

— Решение этих проблем связано в первую очередь с выработкой общей концепции и правил, устраивающих обе стороны — и власть и бизнес. Эти решения могут вырабатываться только в процессе активного диалога. Со своей стороны РСПП обеспечивает этот диалог представителей бизнеса и власти.

Кроме того, мы постоянно возвращаемся к проблеме явного недостатка кадров. Для того чтобы привлечь инвесторов в регионы, необходимы настоящие профессионалы, знающие бизнес и обладающие достаточной властью. При этом они должны обладать соответствующим авторитетом и доверием среди чиновников и представителей бизнеса. Таких людей, к сожалению, очень мало. Наша задача — подготовить их, найти таких людей. Самое важное, что эти проблемы ясны, понимание их у правительства есть, и есть заинтересованность и готовность к совместным действиям по созданию нормальных условий инвестирования.