Главная / Текущий номер журнала / Содержание номера / Отдельно о сельском хозяйстве /

Отдельно о сельском хозяйстве

20 ноября 2008 г. президент ­российского Союза производителей сельскохозяйственной техники «Союзагромаш» Константин Бабкин представил общественности свою книгу «Разумная промышленная политика, или как нам выйти из кризиса». По мнению автора, для того, чтобы Россия стала действительно сильной и процветающей страной, необходимо многократно увеличить объем несырьевой экономики. Отдельная глава книги посвящена сельскому хозяйству.

Еще пять лет назад от государственного деятеля невозможно было услышать слова «сельское хозяйство». Делали вид, будто его нет. В обществе культивировался образ сельского хозяйства как «черной дыры», где теряются огромные ресурсы, где народ спивается и вымирает. К счастью, сегодня этот подход изменился. Уже многие признают, что у России большой аграрный потенциал. Все больше руководителей начинают реально обращать внимание на создание условий для развития села и вникать в проблемы, которые стоят перед нашей деревней.

Вся история России основана на сельском хозяйстве, соответственно вся культура России базируется на сельском хозяйстве и, лишившись этой отрасли, не дав ей развиться, мы не сможем стать морально здоровыми и уверенно смотреть в будущее. Развитие сельского хозяйства для нас важно и с точки зрения удержания территории, так как нам надо заселять наши огромные пространства, если мы не хотим их никому отдавать. Сельское хозяйство — это базовая отрасль, она создает спрос на многочисленные товары и услуги, и развитие этой отрасли вызывает рост всей экономики страны. Один сельский труженик дает возможность работать трем горожанам, которые должны производить для него технику, удобрения, заниматься наукой и т. д. Мы все знаем слова «Национальный проект», знаем, что выделяются деньги — это все хорошо, и мы уже видим результаты, количество сельхозпродукции постепенно увеличивается, жизнь в деревне уже не выглядит такой мрачной, она, несомненно, улучшилась за последние несколько лет.

Но говорить о том, что село у нас здоровое, что оно вышло из кризиса, к сожалению, мы не можем. 40 млн га земли из тех, что возделывались ранее, сейчас не обрабатываются (вся площадь суши, принадлежащей Германии, — 34,9 млн га), они заброшены.

Если вы проедете по регионам России, особенно по центральной европейской ее части, то у вас перед глазами постоянно будут стоять заброшенные поля, заросшие бурьяном, руины свинарников, силосохранилищ, мастерских. Абсурдность ситуации состоит в том, что, с одной стороны, у нас не обрабатываются миллионы гектаров, безработица на селе, и с другой стороны — 45% продовольствия, которое страна по­требляет, ввозится из-за рубежа. То есть эти деньги уходят мимо тамбовских, рязанских и смоленских крестьян. Это происходит из-за отсутствия внятной экономической политики, в первую очередь — из-за неравных условий конкуренции.

Нашему фермеру говорят: «Ну вот, конкурируй, пожалуйста. Сегодня единый рынок, все открыто, Россия — часть мировой экономики». Но при этом забывают оказать ему эффективную поддержку. Фермер, выращивающий пшеницу в Греции, ежегодно получает €120 на гектар общей площади хозяйства, а германский животновод получает €200 на каждое животное. Эти ставки варьируются от страны к стране, но средний уровень везде достаточно высок. Европейские хозяйства поддерживаются при обновлении парка техники. При покупке, например, комбайна германскому фермеру возмещают 25% полной стоимости, польскому — 35%. И это только отдельные из великого множества других видов дотаций. В общей сложности 40% доходов европейских фермеров — это дотации из бюджета.

Для российского фермера дотации составляют 3% от его дохода. Как можно конкурировать, если там 40% дотаций, а здесь — 3%? Соответственно, мужик выращивает корову, приходит на рынок ее продавать, и ему говорят: «Спасибо, но твоя корова стоит на 37% дороже только что привезенной из Новой Зеландии. Мы купим новозеландскую корову». После этого мужик приходит домой, говорит, что больше коров выращивать не будет, режет скотину, пьет водку. Эту ситуацию, конечно же, надо менять, поскольку Россия может быть здоровой, если здорово ее сельское хозяйство.

Как исправить ситуацию? В Европе дотации — 40%, поэтому мы должны компенсировать этот фактор: либо иметь пошлину в размере 40% на ввоз продовольствия в Россию, либо выделять такие же дотации (на 40% дотировать нашего фермера), либо применять комбинированный метод.

Надо также тщательно и системно контролировать качество продовольствия, которое попадает на российский прилавок. Сегодня, когда мы приходим в магазин, у нас нет никакой уверенности, что в пакете с надписью «молоко» находится молоко и что колбаса сделана из мяса. И даже если мясо в колбасе есть, вполне вероятно, что получено оно с использованием генетически модифицированных продуктов.

Наладить такой контроль надо для того, чтобы защитить российского крестьянина. Из-за того, что страна находится в кризисе, российское село последние 20 лет испытывало недостаток средств, а значит, вносилось мало удобрений, не применялись пестициды и ядохимикаты. Продовольствие, производимое сегодня в России, является экологически более чистым, чем произведенное в других странах. Поэтому усиление контроля качества продоволь­ствия обратит слабые стороны российского крестьянина в его преимущества, усилит его позиции на рынке.

Без создания условий равной конкуренции, не оказывая поддержки, бесполезно в чем-то винить нашего фермера и бесполезно требовать каких-то достижений. Фермер должен получать за свой труд адекватное вознаграждение.

Главное, в чем сегодня можно упрекнуть российского крестьянина, — неумение отстаивать свои права. В других странах, если происходит снижение цен по какому-то виду продовольствия, то весь сектор начинает бунтовать и возмущаться. Так случилось на рынке молока в Германии. В начале 2008 г. цены на молоко опустились с €0,43 до 0,27 (до российского уровня). Снижение вызвало массу протестов и демонстраций, немецкие фермеры с лозунгами «проще вылить молоко, чем продать» ежедневно выливали на поля по 40 тыс. литров, и они добились повышения цен. Когда летом 2008 г. правительство Южной Кореи сняло запрет на импорт субсидированной говядины из США — 700 тыс. человек под антиамериканскими лозунгами вышли на улицы Сеула, в результате чего правительство страны ушло в отставку.

Позитивно, что государство сегодня периодически ставит себе задачей не допускать слишком глубокого падения цен на зерно в России, поэтому проводит его закупки — так называемые зерновые интервенции. Главный недостаток этой меры состоит в том, что зерно не экспортируется, не потребляется, а (по крайней мере, так декларируется) складируется на элеваторах, то есть участвует в нормальном годовом цикле производства и потребления зерна. Задача государства должна состоять в том, чтобы обеспечить реальный сбыт. Здесь основные резервы — наращивание внутреннего потребления зерна и увеличение экспорта.

Внутреннее потребление зерна увеличится с развитием животноводства. Для производства одного килограмма говядины требуется скормить животным восемь килограмм зерна. Поэтому надо поддерживать российское производство мяса и птицы.

Экспорт зерна увеличится после того, как будет создана система, занимающаяся кредитованием и субсидированием экспортеров сельхозпродукции, — такие механизмы есть во всех развитых странах. Развитие транспортной инфраструктуры, завоевание зарубежных рынков потребует определенного времени и привлечения инвестиций. Здесь важно, чтобы такие меры, как запрет на экспорт зерна, пошлины на экспорт сельхозпродукции, больше не применялись.

Допустим, правительство поддержало крестьян, отрегулировало рынок продовольствия, и сельские труженики стали получать адекватное вознаграждение, продавая результаты своего труда по ценам не ниже, чем зарубежные фермеры (то есть в среднем в 2 раза дороже, чем сегодня).

Каких результатов мы вправе будем от них ожидать?

Белоруссия (которую часто упрекают за неэффективное руководство) в советское время собирала 6 млн тонн зерна в год, в 2008 году собрала — 10 млн тонн зерна. В Татарстане в советское время урожай зерна в 14 центнеров с гектара считался рекордным, сегодня — 37 центнеров с гектара является нормой. Республика в 2,3 раза превысила сбор зерна по сравнению с достижениями советского времени (в частности, сбор пшеницы возрос с 0,95 млн тонн в 1990 г. до 2,15 млн тонн в 2007 г.).

Россия в 1980‑е гг., еще называясь РСФСР, собирала около 120 млн тонн зерна в год, при этом сельское хозяйство не являлось цветущей и передовой отраслью. Поэтому, если просто распространить опыт этих регионов и хозяйств в масштабе страны, то Россия будет производить не менее 200 млн тонн зерна — в 3 раза больше, чем в 2007 г. Разве не благородная и реальная цель? И это, конечно, не будет пределом.