Главная / Журнал / Архив номеров / Социальные проекты бизнеса / Наука. Производство / Поиск идей сравним с поиском алмазов /

Поиск идей сравним с поиском алмазов

Промышленная группа «Новые научные технологии»: направления деятельности – производство нефтепромыслового оборудования, наукоемкие технологии, строительство, консалтинг, реклама, сельское хозяйство, трейдинг нефтяной и нефтепродуктовый.

– Сергей Викторович, насколько мне известно, после окончания Института нефтяной и газовой промышленности им. Губкина вы получили распределение на Север и стали работать инженером-нефтяником. Что же привело вас в тихие кабинеты ученых?

– Расцвет моей нефтяной карьеры пришелся на самый горячий период перестройки. Что это было за время? Если я и мои коллеги, придя на производство, честолюбивые и целеустремленные, дышали в затылок старшему поколению, то за собой в начале 90-х мы такого дыхания уже не чувствовали. Положение на предприятиях было более чем удручающим. Чтобы поправить экономическую ситуацию, надо было думать над тем, как провести модернизацию, увеличить объем добычи нефти, нормализовать работу, повысить заработную плату рабочим. Интерес к наукоемким технологиям родился из практических потребностей производства. Переехав в Москву, мы занялись внедрением промыслового оборудования, позволяющего увеличить нефтеотдачу. Но скоро нам стало интересно все, что есть в нашей стране нового, но по каким-то причинам не нашедшего применения на практике.

– Как вы находите то, что достойно внимания?

– Поиск ценных идей чем-то похож на добычу алмазов. Однако, услышав о нашей деятельности, люди сами стали предлагать свои проекты. Причем их авторы приезжают с самых разных уголков нашей страны. Количество инновационных разработок у нас в государстве просто немеряно. Конечно, с точки зрения бизнеса, не все они становятся золотоносными жилами. Есть очень трудоемкие проекты, есть такие, воплотить которые невозможно из-за отсутствия технологических возможностей. Но большая часть в состоянии дать производству эффект колоссальный. Он исчисляется либо снижением затрат, либо ростом производительности. Так или иначе, предприятие получает возможность улучшить свои финансовые показатели. А мы – получить прибыль за реализацию таких научных разработок.

– Можете привести яркие примеры наиболее перспективных и «малоинтересных» идей?

– Сейчас мы продвигаем в массовое производство установку по очистке воды. На нашем рынке есть выбор западных образцов подобных аппаратов. Но стоит отметить, что западные технологии водоочистки имеют очень жесткие нормативы. Они практически не допускают примесей, и поэтому вода на выходе становится почти «мертвой». А человеку нужны соли. Наша разработка позволяет сделать воду идеальной с точки зрения бытового потребления. Приведу противоположный пример. Недавно у нас прошел экспертизу прибор для управления сном. Как бизнесмен, всерьез браться за такую разработку я бы ни за что не стал. Во-первых, наш гражданин вряд ли может позволить себе такого рода покупку. Во-вторых, есть масса причин, по которым человек плохо спит в нашей стране, совершенно не связанных с его физиологией. Но идея, конечно, любопытная. Кстати, она заинтересовала специалистов из Австралии.

– Где, по вашим данным, у нас живут самые талантливые ученые?

– Не секрет, что столичные институты за последние годы растеряли много светлых голов, но основной потенциал, к счастью, сохранился. Зачастую нам интереснее региональные проекты. Там люди ближе к конкретным проблемам. Порой разработки уже успевают пройти первичную апробацию. Им бывает необходим лишь организационный и финансовый потенциал. Основные этапы нашей работы: анализ, разработка и выпуск опытного образца. Потом происходит внедрение. Иногда случается, что производством нового оборудования по нашему заказу занимаются западные фирмы. К сожалению, в некоторых направлениях производства наши предприятия сегодня стали неконкурентоспособны.

– Мы подошли к самому сложному вопросу. Как сделать, чтобы повысить их технический потенциал, чтобы вырос спрос на инновационные разработки?

– В настоящее время это действительно самый важный вопрос. Без технического перевооружения наших предприятий увеличить национальный ВВП в два раза, повысить качество, а значит, и конкурентоспособность отечественной продукции на внешнем рынке невозможно. Но что позволит предприятиям нарастить свои мощности? Откуда возьмутся средства на проведение модернизации? Инвестиционные льготы до недавнего времени были единственной поддержкой со стороны государства. Но теперь эта мера отменена. Сейчас предлагается внедрить в практику инвестиционные вычеты – когда предприятие сможет из налогооблагаемой прибыли вычесть те средства, которые оно вложило в развитие. Существенным шагом вперед стала бы ускоренная амортизация, полная отмена НДС. К сожалению, эти нормы на практике сейчас не применяются.

– В этом году вы вошли в правление РСПП. Какие предложения готовы внести на рассмотрение коллег?

– То, о чем я сказал, как раз и является базовыми вопросами промышленной политики, без решения которых не произойдет качественного скачка в развитии экономики. Недавно я прочитал доклад комиссии по торговле и развитию при ООН. В нем приведены официальные данные – объем зарегистрированных инвестиций российских компаний в зарубежные проекты превышает объем российских инвестиций в российскую экономику. Речь идет не об утечке капитала. Просто бизнес идет туда, где созданы для него более выгодные условия. Надо и у нас создавать такие условия. Сильное государство – это стабильный бизнес. Это два взаимоконвертируемых понятия.

– На недавнем съезде РСПП Президент РФ выразил опасение, что промышленная политика с точки зрения некоторых представителей бизнеса – это всего лишь лоббирование интересов конкретных предприятий…

– Сегодня так оно и есть. Но ведь это означает, что так быть не должно. Сегодня государство финансово помочь бизнесу не в состоянии. Однако есть проекты и направления деятельности, которые имеют национальное значение и реализация которых может дать очень большую отдачу. Поддержка российских ученых и есть одно из таких направлений, где государство и бизнес могли бы объединить свои ресурсы.

– Как могла бы выглядеть такая поддержка на практике?

– При слове «льгота» у всех возникает стойкое чувство отчуждения. Оно ассоциируется, извините за грубое слово, с халявой. Но ведь льгота льготе рознь. Если льгота предоставляется не группе предприятий, не группе регионов, а только в рамках осуществления определенного, имеющего приоритетные задачи, проекта – это же получается совсем другое решение.

– А как вы относитесь к введению природной ренты?

– На сегодняшний день проблема не в том, вводить ее или нет. Вводить! Мало того что эта мера даст дополнительные деньги, она позволит выровнять экономические условия, в которых находятся предприятия. Но здесь есть оборотная сторона. Средств на внедрение новых наукоемких технологий, позволяющих повысить нефтедобычу, у сырьевых компаний станет меньше. Это, в свою очередь, отразится на тех предприятиях, которые работают на добывающую отрасль. Значит, мы опять наступаем на те же грабли. Поэтому – как вводить природную ренту? Вот сегодня более важный вопрос.

– Что же мешает сегодня проведению радикальных налоговых реформ, о которых вы сказали?

– Видимо, до сих пор сказываются последствия кризиса конца 90-х, опасение власти, что бюджет от таких реформ много потеряет. Может, и потеряет на первом этапе. Но они дадут колоссальный толчок развитию предприятий. И в целом наша экономика выиграет. И когда же государству идти на такие шаги, как не сейчас, когда имеется солидный финансовый запас? Причем сегодняшний бизнес – это уже не бизнес десятилетней давности. Он сам стремится стать более публичным, понятным. Важнейшей задачей для него стало потенциальное развитие, увеличение активов, то есть капитализация.

– В последнее время бизнесмены много говорят о повышении социальной направленности бизнеса. Почему эта тема для руководителей компаний вдруг стала актуальной?

– Просто несколько лет назад каждый руководитель гораздо больше был озабочен выживанием своего предприятия. Но сегодня ситуация уже другая. Стало очевидно, что мало заработать деньги. Гораздо важнее создать условия стабильности вокруг. Это касается не только деятельности наших российских компаний. Такова мировая тенденция. В отчетности западных фирм даже есть специальный показатель, отражающий отчисления, направленные на решение социальных вопросов.

– Любопытно, каков же этот норматив?

– Средняя норма этих отчислений там составляет 2–2,5%. Я вас уверяю, в российских компаниях величина подобных затрат значительно больше, только они не всегда их показывают. Мы ведь выросли в Советском Союзе, и у нас социальная составляющая, что называется, в «крови». Мы просто не можем работать по-другому. Скажите, кто бы сегодня нас заставил тратить деньги на какие-то социальные программы? Да никто. Формально социальная активность представителей бизнеса выражается лишь в уплате налогов. А далее уже задача государства – вести правильную социальную политику. Но мы же понимаем, если нам нужна сильная Россия, мы тоже должны в этом процессе активно участвовать. В этом состоит наша гражданская ответственность.

– Что значит «правильная социальная политика» с точки зрения бизнесмена?

– Я считаю, что здесь стоило бы поступать так же, как и с поддержкой наукоемких проектов. Вкладывать средства в решение главных задач более эффективно, чем просто раздавать деньги. Приведу пример. Мы получили письмо от «Регионального общественного благотворительного фонда помощи тяжелобольным и обездоленным детям» по поводу ситуации, сложившейся в единственном в нашей стране отделении детской онкогематологии и химиотерапии, расположенного в Российской детской клинической больнице, в котором была приведена страшная статистика смерти детей. Чаще всего ее причиной, по словам автора письма, становился примитивный грибок, а не основное страшное заболевание. И бороться с этим явлением при тех возможностях, которыми располагало отделение, было крайне сложно. Наша компания оказала помощь в проведении реконструкции и переоснащении современным оборудованием этого подразделения больницы. Если недавно на обеспечение лечебного процесса в нем тратилось до 140 тыс. долларов бюджетных и меценатских денег в месяц, то после проведенной реконструкции – только 8 тыс. долларов. Почувствуйте разницу. Можно было бы те же потраченные нами средства отдать больным на лекарства. Но, я считаю, мы приняли более эффективное решение. Лечение стало менее затратным плюс, что особенно важно, удалось спасти человеческие жизни.

– В каких еще благотворительных акциях участвует ваша компания?

– Мы помогаем детским домам, семьям военнослужащих, недавно в одном из городов, где базируется одно из наших предприятий, построили крупный и единственный в городе спортивный комплекс с самым современным оборудованием, где работники предприятия имеют льготы только на оплату. В остальном услуги комплекса доступны любому жителю города. Это, конечно же, некоммерческий проект. Но здесь не должно быть никакого пафоса. Это нам выгодно, потому что это вложение в завтрашний день.

– Можно ли сказать, что такие компании, как ваша, сегодня лоббируют интересы ученых? Не секрет, что в этой среде редко встречаются хорошие бизнесмены, умеющие заниматься внедрением своей продукции в жизнь.

– Наверное, это так. Но, думаю, должно существовать такое разделение труда. Ведь ученый и коммерсант – люди с разными менталитетами, с разными задачами. Внедрение научных, инновационных разработок – очень сложный, трудоемкий процесс, связанный с финансовыми рисками. Разве ученый может взять на себя финансовую ответственность? Его разработка для него как ребенок. И вряд ли он способен оценить ее объективно. Это должен сделать человек с «холодной» головой. Не в обиду будет сказано, ученый – это человек, все-таки парящий в облаках. Иначе он не был бы ученым. Наверное, это касается всех творческих профессий.

– Я слышала, что ваша компания недавно занялась и поддержкой народных промыслов. Это так?

– Да. Художники и мастера народных промыслов – особый пласт людей, живущих в нашей стране, тоже уникально талантливых, но которые еще больше потерялись в нынешних непростых условиях. У нас есть подразделение, которое занимается рекламным бизнесом. И в рамках этого направления мы поддерживаем художественные училища, предприятия народных промыслов, отдельных мастеров, помогаем коммерционизировать, если можно так сказать, их работу.

– В ходе нашей беседы мне вспомнились герои Чернышевского. Помните, они тоже говорили, что благородные дела – это всего лишь выражение эгоизма, мол, так выгодно… Так неужели нынешний российский бизнесмен – это чистый прагматик?

– Нет, конечно же. Нельзя все время думать, как заработать деньги. Должно быть что-то для души. И когда эти вещи сходятся, только мечтать о таком можно.

Беседовала Галина ГЕРАСИМОВА