Мария Глухова: Кластеры –  нужны ли они российской экономике?

Кластеры – сравнительно молодое экономическое понятие. Несмотря на то, что базовые подходы в сфере кластерной политики были представлены ещё в конце XIX в. в работах Альфреда Маршалла, потребовалось немало времени, чтобы сформировать полноценную типологию экономических районов, включая и рассматриваемый в статье.

Сам термин «кластер» вошёл в полноценный оборот только в 1990−х гг. благодаря работам Майкла Портера.

Пользуясь классическими определениями, можно идентифицировать кластер следующим образом. Кластер – это группа компаний, сконцентрированных в определённом регионе, взаимосвязанных между собой, с включением в кластер специализированных поставщиков сырья, комплектующих, товаров, услуг, а также связанных с деятельностью компаний организаций (от образовательных учреждений до специализированных государственных структур).

Таким образом, кластер составляют различные типы участников:

• базовые субъекты – крупные, малые и средние компании;

• инновационно-исследовательский и образовательный блок (вузы и иные образовательные учреждения, исследовательские компании, центры коммерциализации разработок и трансфера технологий, инжиниринговые компании и т.д.);

• органы власти национального/регионального/местного уровня, институты развития;

• блок компаний, предоставляющих смежные услуги (финансовые организации, консалтинговые компании и т.д.).

Исторический тип кластера – промышленный (во всяком случае к этому типу относятся кластеры на севере Италии, с которых фактически началось активное изучение данной проблемы во второй четверти XX в.), но теперь ситуация начинает постепенно меняться. Наиболее часто встречающийся тип кластера – промышленно-инновационный, активно формируются и чисто инновационные кластеры.

Ключевое отличие кластера от, например, промышленного района в том, что компании кластера не только конкурируют между собой, но и сотрудничают, когда речь идёт о решении общих задач, от развития инфраструктуры до решения вопросов нехватки кадров необходимой квалификации. В таких условиях ключевую роль начинает играть неформализованная инфраструктура взаимодействия – социальные связи, уровень доверия между субъектами кластера.

Кластер, отчасти активизируя конкурентную борьбу за имеющиеся квалифицированные кадры и финансовые ресурсы, не говоря о рынках сбыта, даёт компаниям достаточное количество преимуществ от сотрудничества – специализированных поставщиков сырья, материалов, услуг, рынок рабочей силы со специальными навыками, необходимую инфраструктуру, систему обмена знаниями между компаниями.

Достаточно часто кластер – это сетевая структура, наличие или отсутствие в которой центрального звена определяются необходимостью или традицией. Он может функционировать в формате как формализованной структуры, так и неформализованной – без управляющей компании и членства.

Во многих случаях кластер становится зоной благоприятствования для малых высокоспециализированных компаний, способных гибко реагировать на изменения спроса. Правда, несмотря на то, что для многих успешных кластеров базой являются быстроразвивающиеся средние и малые компании, это не означает, что ситуация не может складываться по-другому. Ядром кластера может стать одна или несколько крупных компаний. Такая ситуация – не редкость, когда речь идёт об автомобильной промышленности или ядерных технологиях.

Кластер – открытая структура. Он не замыкается в рамках регионального рынка (хотя может ориентироваться на национальный, а не мировой рынок). Немного утрируя, можно сказать, что в кластере работает малый бизнес, завоёвывающий мир.

Казалось бы, развитие Интернета, повышение качества и оперативности траспортно-логистических услуг, мобильность рабочей силы и капиталов должны были бы если не уничтожить, то серьёзно подорвать позиции кластеров. На самом деле новая мобильность укрепляет позиции кластеров, отчасти размывая их географическую концентрированность. Одновременно сохраняя территориальную близость основных компонентов кластера, его компании получают возможность получать лучшие товары и услуги, а не только те, которые предоставляют близко расположенные поставщики.

Отдельная проблема – роль государства в создании кластера. Кластер нельзя создать только сверху – для этого существуют более эффективные механизмы экономического развития на региональном уровне, например особые экономические зоны.

Государство может фактически выступать в качестве «руководящей и направляющей» силы при развитии кластера, может создавать спрос на продукцию и услуги, производимые в кластере или благоприятные условия для повышения качества образовательных услуг, исследовательского блока в кластере и т.д. Во многих странах государство определяет приоритеты для кластеров, а не просто продвигает в «предпринимательские массы» идею эффективности кластеров.

Одновременно государство может выступать как активный инвестор, в первую очередь в социальные, экономические, экологические, инфраструктурно ориентированные проекты, обеспечивающие развитие кластеров. Есть и стандартные форматы государственной поддержки, например те или иные формы налоговых льгот.

Что интересно, кластерная политика является эффективным инструментом и для сильных, высокотехнологичных, развитых регионов, и для слабых регионов, и для традиционных сырьевых, и для высокотехнологичных. Подобная универсальность не является характерной для инструментов поддержки.

При этом вне зависимости от типа государственной поддержки или секторальной ориентации кластер – не панацея от всех проблем. Есть и обратная сторона медали. Кластеры довольно восприимчивы к глобальным кризисам, вне зависимости от того, идёт ли речь о производстве моцареллы или автомобилей. Последний мировой кризис подтвердил этот факт. При этом падение спроса на продукцию кластера может «утянуть на дно» регион.

Есть ли кластеры в России

Ответ однозначный – есть. Во-первых, завершён процесс отбора инновационных территориальных кластеров – перечень из 25 кластеров утверждён в конце августа 2012 г.

При отборе использовались четыре блока критериев: научно-технологический и образовательный потенциал; производственный потенциал; качество жизни и уровень развития транспортной, энергетической, инженерной и жилищной инфраструктуры; уровень организационного развития кластера. Оценивался текущий уровень, перспективы развития, проработанность системы мероприятий по соответствующему направлению деятельности.

Узким местом проведённого конкурса можно считать его избыточно инновационную ориентированность. Была осуществлена попытка «перепрыгнуть» через этап промышленных кластеров и сразу уйти в зону инновационных, но необходимо отметить, что уровень конкурсности при ориентации на отбор промышленных кластеров был бы выше, а заявки – качественнее. Вторая проблема – неопределённость с форматом и объёмом поддержки отобранных кластеров – соответствующие предложения только формируются, хотя сам перечень кластеров уже утверждён.

Во-вторых, в перечень кластеров The European Cluster Collaboration Platform (ECCP) входит достаточно большая группа российских кластеров различных секторов экономики из пяти регионов (http://www.clustercollaboration.eu/cluster-organisation).

Что интересно, перечень отобранных Минэкономразвития России кластеров не всегда совпадает с «европейской» версией списка. Правда, включение в этот перечень не добавляет кластерам прямого финансирования – это лишь один из инструментов продвижения кластера, прежде всего за рубежом.

В-третьих, активно формируются специализированные региональные институты, занимающиеся вопросами развития кластеров. Вот лишь некоторые из них: Центр инновационного развития и кластерных инициатив Самарской области; Центр кластерного развития Астраханской области; Центр кластерного развития Воронежской области; Центр кластерного развития Курганской области; Центр кластерного развития Республики Татарстан; Центр кластерного развития Томской области.

Мировой опыт

Обзор мирового опыта стоит начать с Европы, где эта тема весьма популярна и детально исследована в аналитических и прочих документах.

Одно из наиболее интересных исследований – «Кластерная политика в Европе», проведённое компанией Oxford Research в рамках проекта Europe INNOVA Cluster Mapping Project, финансируемого Европейской комиссией. В рамках исследования были проанализированы кластерные программы и инициативы в 31 европейской стране.

По данным исследования, большинство исследуемых в его рамках кластеров формировались «снизу», однако в силу их очевидного положительного влияния на региональное развитие у властей возникает большое желание «подстегнуть» развитие кластеров специальными мерами, и это общая практика.

Повсеместное развитие в Европе кластерная политика получила не так давно: в половине исследуемых стран начали использовать этот инструмент только после 2000 г.

В большинстве европейских стран кластерная политика на национальном уровне реализуется специальными структурами, созданными при различных министерствах. Причём в среднем число таких структур в каждой стране составляет от одной до трёх. В Финляндии и Германии, входящих в число лидеров по кластерной политике, за её формирование и реализацию отвечают по три министерства. В основном речь идёт о министерствах, отвечающих за вопросы промышленности и торговли, а также о ведомствах финансово-экономического блока.

Что касается специализированных государственных или региональных агентств, исследование выявило наличие 75 агентств. Что интересно – наибольшее количество агентств – восемь – зафиксировано в Финляндии, чья политика в сфере развития кластеров получает чрезвычайно высокие оценки.

Национальные программы развития кластеров имеют 26 стран, при этом общее количество программ составляет 69 (по одной-две программы на страну). Основным источником финансирования таких программ является бюджет.

В Европе существует развитая система институтов, направленных на развитие кластеров, например Кластерная инновационная платформа (Cluster-IP), но и на международном уровне этой проблеме уделяется не меньше внимания.

ЮНИДО реализует программы «Кластеры» и «Сетевая программа развития». По оценкам ЮНИДО, данные программы рассматриваются как инструменты, содействующие искоренению бедности и развитию конкурентной промышленности.

Методология ЮНИДО основана на следующих этапах:

1. Отбор кластеров.

2. Анализ сильных и слабых сторон, возможностей и угроз кластеров.

3. Создание концепции и соответствующей стратегии развития, осуществляемой кластером.

4. Управление и координация действий в соответствии с планом, включая установление горизонтальных и вертикальных сетей.

5. Контроль и оценка качественных и количественных показателей проекта.

Если говорить о неевропейском опыте кластерной политики, то можно посмотреть на опыт Канады. Начиная с 2000 г. на развитие 11 технологических кластеров через Национальный совет по исследованиям Канады (National Research Council Canada) было направлено 554,2 млн долл.

Среди направлений специализации данных кластеров:

– экологически чистое топливо и водородные технологии;

– нанотехнологии;

– устойчивое развитие городской инфраструктуры;

– биотехнологии для сельского хозяйства;

– медицина;

– стекловолоконная оптика;

– изменение свойств алюминия;

– информационные технологии;

– освоение ресурсов Мирового океана.

Если верить оценкам Национального совета по исследованиям, эффекта от развития кластера в среднем следует ожидать через 10–15 лет.

Интересен китайский опыт, где государство играет активную роль в развитии кластеров, использует широкий спектр налоговых и иных льгот. В Китае успешно работает множество промышленных кластеров. Мировой финансовый кризис ударил по традиционным экспортно ориентированным зонам развития, при этом кластеры, ориентированные в большей степени на внутренний рынок, развивались достаточно успешно.

Что же касается кластерной политики, проводимой в Китае, то в соответствии с «Решением о содействии развитию промышленных кластеров» Государственного комитета по развитию и реформе реализуются следующие меры.

1. Совершенствование планирования и координации (государство координирует процесс создания кластеров в различных регионах, чтобы избежать дублирующих инвестиций).

2. Содействие эффективному использованию ресурсов (эффективное и экологичное использование базовых ресурсов – земля, вода и энергия).

3. Поддержка компаний-лидеров и повышение специализации кластеров (поддержка сильных и снижение конкуренции между кластерами).

4. Стимулирование инноваций (применение компаниями новых технологий, развитие кооперации и трансфера технологий между предприятиями и разработчиками/исследовательскими компаниями).

5. Устойчивое развитие (наилучшие доступные технологии и т.д.).

6. Содействие брендированию (для китайских компаний это особенно актуальная задача в условиях, когда работа по изменению восприятия товаров, сделанных в Китае, далека от завершения).

7. Услуги для бизнеса.

Параллельно в Китае ведётся работа по трансформации традиционных промышленных кластеров в инновационно ориентированные. Прежде всего это касается кластеров в сфере машиностроения, программных продуктов и микросхем, новых материалов, полупроводников и ряда других.

Мировой опыт формирования кластеров разнообразен, и его сложно привести к единому знаменателю, но тем не менее сравнение возможно. В Индекс глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума входит показатель, оценивающий уровень развития кластеров в стране. При этом данный показатель включён в расчёт не инновационного показателя, а качества бизнес-среды.

За пятилетний период улучшились оценки развитости кластеров у Бразилии и Италии (которая в последнем индексе заняла второе место, уступив лишь Тайваню). Стабильно высокими остаются показатели Финляндии и Германии. А вот позиции Китая несколько ухудшились, что и могло стать дополнительным поводом для некоторой трансформации подходов к реализации кластерной политики.

У России и Казахстана ухудшились позиции в рейтинге, причём значительно. Темпы формирования российских кластеров явно недостаточны, чтобы воспользоваться всеми преимуществами данного механизма экономического развития. Можно было бы сказать – а как же 25 «пилотных» кластеров, Россию опять недооценивают. Но это пилотные кластеры, а в индексе оценивается масштабность политики в данной сфере. В результате за последние 5 лет оценка России ни разу не была выше средней, в основном она колебалась в интервале 3,0–3,2 балла по семибалльной шкале (где 1 – в стране отсутствуют хорошо развитые кластеры, 7 – они представлены во многих областях).

Есть ли перспектива?

Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 г. косвенно фиксирует несколько направлений кластерной политики:

– территориально-производственные кластеры, ориентированные на высокотехнологичные производства в приоритетных отраслях экономики, с концентрацией таких кластеров в урбанизированных регионах. Предлагается рассмотреть возможность поддержки формирования кластеров (в том числе финансовой, административной и инфраструктурной), продвижения их продукции на внутреннем и мировых рынках; формирование механизма поддержки создания и капитализации российских высокотехнологичных брендов, компенсации расходов на зарубежное патентование и защиту прав интеллектуальной собственности за рубежом;

– территориально-производственные кластеры на слабоосвоенных территориях, ориентированные на глубокую переработку сырья и производство энергии с использованием современных технологий, включая нефтегазохимические кластеры, энергопромышленные кластеры на базе гидроэлектростанций, лесопромышленные кластеры и т.д.;

– туристско-рекреационные кластеры на территориях с уникальными природными ресурсами и природными ландшафтами, а также богатым историко-культурным наследием.

Наиболее проработанными можно считать предложения по развитию отобранных 25 кластеров. Прогнозное значение совокупной выручки по 25 отобранным кластерам в 2016 г. составит 3810,6 млрд руб. в ценах 2011 г. – прирост на 105% по отношению к 2011 г.

Динамика производства на территории пилотных кластеров более чем в 1,8 раза превысит показатель динамики производства промышленной продукции в целом на территории Российской Федерации за указанный период, который, по прогнозным оценкам Минэкономразвития России, составит 58% в текущих ценах.

Одним из основных приоритетов программ развития инновационных территориальных кластеров является создание высокопроизводительных рабочих мест. В целом, по оценкам Минэкономразвития России, по состоянию на 2011 г. общее число рабочих мест на предприятиях и организациях–участниках кластеров с уровнем заработной платы, превышающим на 100% средний уровень в регионах базирования кластера, составило 179 617 единиц. В 2016 г. их количество увеличится до 331 692 единиц, или на 84,7%.

Большинство программ предусматривает реализацию мероприятий по развитию малого предпринимательства и вовлечению предприятий малого бизнеса в кооперационные связи с крупными компаниями-участниками. В результате совместной деятельности предполагается увеличить долю занятых на малых предприятиях к общей численности занятых на предприятиях и организациях–участниках кластеров в среднем на 7,5 процентного пункта.

В среднем по отобранным кластерам выработка на одного работника по предприятиям и организациям-участникам за 2011 г. составила 1955,2 тыс. руб./чел. в год. В 2016 г. значение этого показателя ожидается на уровне 3629,5 тыс. руб./чел. в год (прирост на 86%). При этом в 10 из 25 кластеров прирост ожидается более чем на 100%.

Для достижения данных прогнозных показателей по 25 отобранным кластерам предполагается сосредоточиться на следующих направлениях:

• предоставление субсидий бюджетам субъектов Российской Федерации (предполагается выделение из федерального бюджета до 5 млрд руб. ежегодно в течение 5 лет, начиная с 2013 г., на условиях софинансирования реализации программ развития инновационных территориальных кластеров субъектами Российской Федерации по таким направлениям, как развитие транспортной, энергетической, инженерной, социальной инфраструктуры, подготовка и повышение квалификации кадров, выполнение работ и проектов в сфере исследований и разработок и т.д.);

• поддержка реализации мероприятий программ развития пилотных кластеров в рамках федеральных целевых программ и госпрограмм, использование средств институтов развития;

• участие в развитии кластеров госкомпаний (правда, это ещё один тип дополнительной финансовой нагрузки на компании с госучастием).

Но успешное развитие даже 25 пилотных кластеров недостаточно для того, чтобы можно было говорить о прорыве в кластерной политике. Есть направления, которые требуется масштабировать:

– развитие научных парков, бизнес-инкубаторов на основе ГЧП;

– стимулирование спроса на инновационные товары;

– повышение качества образовательных услуг;

– стимулирование развития международных связей, включая развитие трансграничных кластеров и ряд других.

Кластерная политика не даёт возможность решить все задачи экономического развития, но является неплохим инструментом в умелых руках. ПР

Мария Глухова,
Управляющий директор Управления РСПП
по экономической политике и конкурентоспособности