Владимир Довгий: «Кластеры – системный инновационный инструмент»

По мнению члена правления Клуба директоров по науке и инновациям Владимира Довгого, создание территориальных кластеров сегодня должно рассматриваться
как важнейший приоритет инновационного развития нашей экономики в целом.

По мнению члена правления Клуба директоров по науке и инновациям Владимира Довгого, создание территориальных кластеров сегодня должно рассматриваться
как важнейший приоритет инновационного развития нашей экономики в целом.

– Как можно сформулировать сегодня основную цель кластерной политики государства?

– На первый взгляд, может показаться, что кластерная политика – это инструмент, который живёт и работает как бы сам по себе, он – самодостаточен. Однако, на мой взгляд, кластерную политику нужно воспринимать как составную часть целого комплекса мероприятий, направленных на инновационное развитие экономики России в целом. Если это так, тогда нужно чуть шире посмотреть на инструменты инновационного развития, которые в настоящее время активно применяются на практике.

Помимо того, что в формате повседневной деятельности реализуются программы развития федерального, регионального, местного, корпоративного масштабов, примерно с осени 2009 года по инициативе государства начали достаточно активно внедряться относительно новые инструменты развития государственно-частного партнёрства в инновационной сфере. Стали активно заниматься разработкой, согласованием, утверждением и мониторингом выполнения долгосрочных корпоративных программ инновационного развития крупных компаний с государственным участием. По этому вопросу есть соответствующее поручение Президента РФ, ряд решений Правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям. На начальном этапе в перечень компаний с государственным участием, которые должны были реализовывать программы инновационного развития, входило 47 организаций. В настоящее время их количество выросло до 60, и это ещё не предел. Причём 60 компаний – это условно. Многие из них являются интегрированными структурами. Поэтому, если говорить о юридических лицах, реализующих программные мероприятия инновационного развития, то их численность как минимум на порядок больше. При этом, если проанализировать поданные в Минэкономразвития России заявки на развитие инновационных территориальных кластеров (всего их было 94), мы увидим, что практически везде «якорные» предприятия – локомотивы развития кластеров – это, как правило, крупный бизнес. В том числе и с государственным участием.

Параллельно в это же время (с начала 2010 года) разрабатывался и внедрялся ещё один, относительно новый для российской экономики инструмент развития государственно-частного партнёрства в инновационной сфере – технологические платформы. На сегодняшний день зарегистрировано 30 технологических платформ, ещё две пока не утверждены, но одобрены экспертами, и ещё две по факту уже функционируют и развиваются, хотя их экспертиза федеральными министерствами ещё не завершена.

С точки зрения технологических платформ как инструмента государственно-частного партнёрства мы видим, что в значительной части их проектов ключевая роль отводится тоже крупным компаниям. Проекты, реализуемые технологическими платформами в рамках выполнения своих стратегических программ исследований, имеют очевидную отраслевую и региональную привязку.

Сейчас в активной фазе выполнения находится ещё одно поручение Президента РФ. Это поручение касается формирования центров технологического развития. По большому счёту они тоже имеют географическую «привязку» к местности. И при этом носят в большей степени межотраслевой характер. Соответственно, они уже не могут быть привязаны только к одному хозяйствующему субъекту, к одной отрасли.

Помимо упомянутых инструментов, нужно не забывать, что никто не отменял государственные, федеральные целевые, ведомственные программы.

Поэтому в современных условиях, если говорить о кластерной политике, то её нужно рассматривать как составную целого комплекса инструментов и мероприятий инновационного развития экономики России.

– Недостатка в инструментах, понятно, нет. Но насколько они эффективны?

– Главное, чтобы они работали не вразнобой. Достаточный эффект можно получить от того, что те инструменты, которые есть, те механизмы, которые работают на федеральном, региональном, местном, корпоративном уровнях, будут усиливать друг друга. Основная задача текущего периода – их синхронизация. И когда мы говорим об инновационных территориальных кластерах, вообще о кластерной политике, то мы понимаем, что здесь имеем соединение интересов федерального центра, которые зачастую проявляются через госпрограммы. Очевидны интересы регионов, которые проявляются через свои, региональные программы развития. А также интересы крупных хозяйствующих субъектов. У них тоже существуют собственные программы инновационного развития. Программы развития реализуются также ведущими вузами и научными организациями.

– Какие основные требования сегодня предъявляются к образующимся территориальным инновационным кластерам?

– Когда принимались заявки на развитие инновационных территориальных кластеров, то в методических документах не было жёстких требований, какими должны быть эти заявки. Присутствовали только рекомендации. Идея, на наш взгляд, была следующая: развитие инновационных территориальных кластеров должно иметь очень чёткий целевой эффект. И в зависимости от того, какие «узкие места» или «белые пятна» остаются в том или ином территориальном кластере, программа его развития должна эти проблемы устранять. То есть, грубо говоря, если мы берем инновационный территориальный кластер Томской области, то изначально понятно, что в этом кластере, в этом регионе достаточно сильны образование и наука – и фундаментальная, и прикладная. Но есть определённые проблемы во взаимоотношениях с производством. Идеи, которые разрабатываются и продвигаются учёными, должны достаточно быстро найти своё практическое применение, освоены в производстве. Поэтому, когда мы посмотрим программу развития кластера в Томске, увидим, что это по большому счёту программа, которая предусматривает несколько мероприятий, основная часть которых направлена на создание и развитие инжиниринговых центров. Для того чтобы как можно быстрее идею трансформировать в конкретный продукт и предлагать его на рынке.

Если мы посмотрим другие кластеры, особенно в таких регионах, где сильно развито машиностроение, то мы увидим в программах развития другой сюжет – по привязке к этим производственным мощностям активов, которые создают научно-технические заделы, осуществляют разработки, готовят высококвалифицированные кадры. Но в любом случае речь идёт о вопросах управления сложными комплексными проектами. И сейчас наилучший результат мы получаем тогда, когда реализуются проекты управления жизненным циклом. Когда чётко понимаем, как будет развиваться ситуация от идеи создания продукта до его утилизации.

В настоящее время, по нашему мнению, основной сюжет кластерной политики состоит не в том, чтобы соорудить какую-то дополнительную инфраструктуру – создать управляющую компанию, которая займётся разработкой соответствующих регламентов, выделить ей площади… Главная цель – создание в регионе благоприятной среды, которая в формате повседневной деятельности увязывает разные инструменты федерального, регионального уровня, усилия крупных компаний… Создание среды, которая позволяет всё это синхронизировать ради чётких и понятных целей. Причём не локального характера. Речь идёт о решениях системного характера.

– Но по логике какая-то структура должна заниматься этой синхронизацией…

– Если мы говорим о технологических платформах, то там позиция была такая: координатором технологической платформы может быть либо один из участников, либо вновь создаваемая структура. Например, несколько организаций учредили некоммерческое партнёрство и передали ему функции исполнительной дирекции. То же самое, если посмотреть госпрограммы. Практически в каждой программе можно найти некое образование, которое можно условно называть дирекцией. Иногда они так и называются. Иногда координацией занимается профильное министерство. Что касается инновационных территориальных кластеров, то там изначально было чётко сформулировано, что это должна быть структура, причём созданная в регионе заинтересованными участниками во взаимодействии с региональными и местными органами управления. Она должна выполнять координирующие функции. То есть это своего рода управляющая компания. Как это будет оформлено юридически – даже не суть важно. Это вторично. Первичны те цели и задачи, которые ставят перед собой участники кластера, формирующие саму идею его развития.

– В ходе конкурса было отобрано для более детальной экспертизы 37 заявок. Это, на ваш взгляд, много или мало?

– Вопрос не в количестве, а в том, что степень готовности регионов к формированию таких заявок очень разная. Мы видим регионы, которые очень хорошо работают содержательно, но за тот месяц, который был отведён для подготовки и подачи документов, либо не успели оформить заявку, либо оформили её с отрывом от того, что происходит на самом деле. При хорошем содержании работы заявки были сравнительно слабыми. С другой стороны, в регионах или на территориях, которые, по сути, не имеют сегодня реальных возможностей быстрого кластерного развития, сами заявки выглядели подчас очень привлекательными. Но при углублённой экспертизе становилось понятным, что это «пустышки».

У меня лично сложилось очень хорошее впечатление от заявок, которые готовились при непосредственном участии руководителей конкретных регионов. Они были не только интересны в своей содержательной части, но и привлекали масштабным позиционированием. Совершенно очевидно, что если в регионе местные власти не поддерживают ту или иную инициативу по развитию инновационного территориального кластера, вряд ли его создание вообще возможно. Это же механизм государственно-частного партнёрства, предусматривается поддержка в виде субсидий, а получателем субсидий является регион. Поэтому необходима высокая степень доверия между управляющей компанией, которая берётся за реализацию программы развития кластера, отвечает за организацию и проведение мероприятий, и региональными и местными властями, которые фактически, участвуя в софинансировании, берут на себя в значительной степени контроль за использованием средств федерального бюджета, часть рисков.

В целом реализация кластерной политики может позволить за достаточно короткое время понять, кто есть кто и за какими мероприятиями только слова, а за какими – дела. И если при выполнении государственных программ мероприятия, как правило, длятся годами, то эффект оперативной «обратной связи» через оценку ситуации с развитием территориальных кластеров достаточно очевиден.

– То есть речь идёт о мобильной системе?

– Да. Кроме того, с её помощью можно увидеть, насколько эффективно работают и другие инструменты. Вообще, я бы сказал, что мы видим два мощных инструмента, и я не скажу даже, какой из них эффективнее. Это кластеры, которые отражают фокус в развитии территории по всем позициям. И технологические платформы, с помощью которых можно спрогнозировать и отслеживать развитие тех областей, которые представляют для них интерес, составляют «зону ответственности». Платформы дают «длинное» понимание, кластеры – более «короткое».

– Они дополняют друг друга…

– Они на самом деле являются взаимодополняющими. Например, из 25 отобранных кластеров шесть уже функционируют в рамках технологической платформы «Медицина будущего». Внутри этой платформы уже создан научно-технический совет по кластерной политике, при этом совете сейчас формируется ассоциация межкластерного развития. Практически те шесть регионов, которые отобраны, формируют инфраструктуру для реализации других направлений технологического развития в рамках платформы. В данном случае две системы друг друга усиливают. Целеполагание технологической платформы позволяет видеть удалённую перспективу, а территориальные кластеры более мобильны, более приспособлены к формированию и выполнению оперативных задач.

– Каковы, на ваш взгляд, основные риски при реализации кластерной политики?

– Когда разрабатывается та или иная программа, она базируется на определённой системе оценки. Оценки не только внутренней региональной среды, участников кластера. Успех во многом зависит от того, насколько благоприятной будет внешняя среда. Значение макроэкономического окружения велико. Мы видим, какие большие усилия сегодня предпринимаются на федеральном уровне, чтобы обеспечить макроэкономическую стабильность. Например, в части борьбы с инфляцией, выработки бюджетной, денежно-кредитной политики. Будем надеяться, что риски в этих областях не будут резко увеличиваться. Хотя многое зависит от макроэкономической ситуации в мире в целом. Её возможная нестабильность – явный риск.

Второй момент, который тоже достаточно важен, – это логика проработки процесса запуска инновационных территориальных программ и дальнейшего их сопровождения. Мы видим, что конкурс провели, приоритетные кластеры отобрали, но при этом нужно отметить, что до настоящего времени не в полной мере решены вопросы с бюджетным финансированием. Изначально конструкция предполагалась следующая. На поддержку инновационных территориальных кластеров в течение 5 лет планировалось выделить 25 млрд рублей. При этом предполагалось, что будет отобрано примерно 10 проектов. То есть это означало, что каждый кластер–победитель конкурса может рассчитывать на финансирование порядка не менее 5 млрд, из которых до 50% – государственная субсидия, а вторая часть (не менее 50%) – софинансирование. Сегодня, однако, есть опасения, что на 2013 год вместо 5 млрд будут выделены значительно меньшие средства. Тут опять же нужно учитывать макроэкономические риски даже не национального, а мирового масштаба. Из-за высокой зависимости бюджетных доходов от общемировой цены на нефть. Могу сказать, что сейчас «в рабочем порядке» обсуждается сумма 1,3 млрд вместо 5. Это совсем другой масштаб. Для некоторых кластеров такое финансирование уже может стать несущественным. Тут ещё вот какой момент: понятно, что участие в мероприятии с бюджетным софинансированием предполагает не только выполнение соответствующего плана мероприятий и получение результата, но и достаточно большое количество документальной работы. Подготовка всевозможных документов, прохождение государственных экспертиз, составление и подтверждение отчётности и мн.др. Всё правильно: речь идёт о расходовании бюджетных средств, здесь необходим порядок. А для этого требуется создание соответствующей инфраструктуры и её финансирование. И может оказаться так, что, если размер субсидий будет существенно снижен, то он уже не будет иметь достаточного эффекта государственной поддержки. Поэтому второй риск – изменение параметров и условий господдержки программ развития инновационных территориальных кластеров.

Третий риск – его можно обозначить как «внутренний» – возможные проблемы с созданием дееспособной команды. Ряд регионов уже имеет сегодня центры кластерного развития, у них накоплен положительный опыт. В качестве примера могу назвать Санкт-Петербург. У них есть вполне профессиональная команда, хорошо ориентирующаяся в проблемах региона, налажены межотраслевые связи. Там работают сильные юристы. Однако в некоторых регионах создание такой команды – только в планах. Кадровый вопрос стоит очень остро, нужных специалистов не хватает. Эта проблема постепенно выходит на первый план.

Четвёртый риск. Важно, чтобы инструменты, которые у нас сегодня существуют, действовали синхронно. Если у нас возникнет ситуация, что за программы инновационного развития отвечают одни, за технологические платформы – другие, за госпрограммы – третьи и появятся структуры, которые отвечают за инновационные кластеры, то есть риск возникновения конфликтов интересов.

Кластеры должны восприниматься не как узкая задача управляющей компании, а как системный инструмент территориального развития с обратной связью. Поэтому мне кажется, что за выполнение программных мероприятий развития инновационного территориального кластера, конечно, должна отвечать управляющая компания, но ответственность за инновационное развитие территорий в целом должны воспринимать и другие участники инновационной деятельности. В этом смысле мне хорошо понятны действия федеральных органов исполнительной власти – Минпромторга России, Минэкономики России, Минобрнауки России, которые в настоящее время проводят ряд совещаний по встраиванию мероприятий по развитию инновационных территориальных кластеров в проекты госпрограмм, в стратегические программы исследований и программы внедрения передовых технологий технологических платформ, в программы инновационного развития компаний с государственным участием. И это очень правильно. Если же программа развития инновационного территориального кластера является локальным документом только лишь тех субъектов, которые в ней участвуют, не «завязана» на другие инструменты инновационного развития, повышается риск того, что цели достигнуты не будут.

– Предположим, что риски всё-таки не проявятся, не окажут большого влияния. Что мы можем получить в результате развития инновационных территориальных кластеров?

– Процессы инновационного развития будут развиваться вне зависимости от того, существуют территориальные инновационные кластеры или нет. Как я уже говорил, у нас есть работающие предприятия с программами инновационного развития. У нас есть госпрограммы и федеральные целевые программы. Они реализуются. Многие сейчас уже находятся в завершающей стадии, но принимаются новые. Есть ведомственные программы, программы развития регионов, вузов… Сейчас очень активно разрабатываются программы развития научных организаций. Эти процессы идут.

Но когда мы говорим об инновационных территориальных кластерах, то по большому счёту это возможность посмотреть на то, как работает весь комплекс с привязкой к той или иной конкретной территории. При успешной реализации кластерной политики можно рассчитывать на улучшение научно-производственной инфраструктуры в регионе, на дополнительные рабочие места с высокой добавленной стоимостью и, соответственно, увеличение заработной платы, что в итоге должно обеспечить повышение качества жизни людей. ПР