Коррупция в России: кто виноват и что делать

Начинать обсуждение любого вопроса стоит
с корректного определения ключевого термина.

В соответствии с Федеральным законом «О противодействии коррупции» коррупция – это:

• злоупотребление служебным положением;

• дача взятки;

• получение взятки;

• злоупотребление полномочиями;

• коммерческий подкуп;

• иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц, либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами, либо совершение этих деяний от имени или в интересах юридического лица.

Так что все мы немного коррупционеры. Взятка гаишнику, согласование не  совсем законной перепланировки в квартире, ускорение выдачи загранпаспорта или устройство ребенка в детский сад «мимо очереди», не говоря о студенческих шалостях вроде взятки за зачёт или экзамен, – это не абстракция, а ежедневная реальность.

Проблема коррупции не только в том, что государство, бизнес и граждане теряют деньги. Коррупция ведёт к фиксации в бизнес-среде простой модели поведения – «деньги решают всё». Не нужны ни инновации, ни повышение эффективности, ни соблюдение законодательства – долю на рынке и успешное развитие компании гарантирует умение договориться с ответственным лицом.

Ещё более опасную роль в дальнейшем укреплении коррупционности в качестве основы функционирования страны играет бытовая коррупция – с самого начала дети и подростки воспринимают дачу и, соответственно, получение взятки как норму. В  такой ситуации коррупция воспринимается не как абсолютно незаконное действие, а  как часть «общественного договора».

Распространённость коррупции как одного из наиболее эффективных элементов системы экономических (и не только) отношений в России наградила негативным подтекстом и термин «лоббизм». То, что на Западе является приемлемым способом продвигать интересы бизнеса, в России нередко сводят к попыткам любой ценой и  не всегда законно продвинуть интересы компании, даже если они противоречат интересам её совладельцев, партнёров, сектора и экономики в целом.

Так что успешная борьба с коррупцией позволит, наконец, перестать воспринимать лоббизм как легальную оболочку для незаконного продвижения интересов.

Цена вопроса

Оценка уровня коррупции или средней величины взятки всегда имеет приличную погрешность. Приблизительные цифры можно получить либо по данным о пойманных коррупционерах, либо по результатам опросов. В первом случае слишком высок риск нерепрезентативности выборки, во втором – при сохранении первого риска добавляется нежелание респондентов честно отвечать на поставленные вопросы. Для этого, конечно, в анкеты вставляют разнообразные контрольные вопросы, но они обычно позволяют установить лишь сам факт «лукавства» респондента, а не истинную ситуацию.

В сложившейся ситуации остаётся пользоваться имеющимися цифрами и оценками. По данным МВД России, средний размер взятки в 2011 г. составил порядка 300 тыс. руб., особо крупной – 1,5 млн руб. В 2009 г. их величина была 23 тыс. и 927 тыс. руб. соответственно. Более чем 10−кратный рост размера средней взятки не  может не настораживать, притом что накопленная за 2009–2011 гг. инфляция по  оценкам составила чуть более 25,5%.

Возможно, что темпы роста суммы взятки на самом деле ниже – более-менее успешные попытки ловить не только бытовых коррупционеров, но и серьёзных взяткодателей и «взяткобрателей» могли сделать статистику по годам несопоставимой.

Что касается общих сумм коррупционной активности, то наблюдается разброс даже не на порядок, а больше. Оценки экспертов колеблются от 40 млрд руб. до  300 млрд долл. в год.

Правда, последняя цифра вызывает некоторые сомнения, учитывая, что, по  оценкам ООН, годовая сумма уплаченных взяток в мире составляет 1 трлн долл., а  Еврокомиссия в 2011 г. оценила годовые потери экономики от коррупции в странах ЕС примерно в 120 млрд евро. Понятно, что у нас коррупция выше, чем в ЕС, и  только потери при госзакупках оцениваются в 1 трлн руб., но будем надеяться, что истина лежит хотя бы посередине.

 

С чем боремся

Необходимо чётко разделять несколько вариантов коррупции – бытовую, B2B и B2G, ну и, почему бы и нет, G2G. Бытовая коррупция, скорее всего, занимает первое место по частоте случаев, но не будет предметом рассмотрения в данной статье. Остальные варианты коррупционных отношений намного интереснее и  масштабней с точки зрения суммы и последствий.

Коррупция в отличие от лоббизма решает проблемы одной компании (создавая их  другим субъектам рынка или бюджету), а не защищает интересы бизнес-сообщества. Платить могут за разные услуги:

• за «бездействие», т.е за то, чтобы ответственное лицо не делало то, что должно делать;

• за «незаконное действие», т.е. за то, чтобы ответственное лицо сделало то, что делать не должно;

• «за выполнение обязанностей», т.е. за то, чтобы ответственное лицо сделало то, что оно и без того должно сделать.

Коррупция может возникать при выполнении одного или нескольких условий:

• противоречивость, нечёткость нормативных правовых актов или иных документов, создающих условия для возможности выбора ответственным лицом одного из нескольких вариантов действий либо трактовки положений/требований документа;

• отсутствие чёткого регламента действия ответственного лица. Сюда можно отнести нечёткость сроков совершения действий, возможность бесконтрольного требования дополнительных документов или продления сроков рассмотрения документов без чётко зафиксированных оснований;

• возможности злоупотреблений правом принятия финансовых решений (нарушения при проведении государственных и муниципальных закупок; предоставлении субсидий и т.д.).

Роль катализатора масштабов коррупции может играть развитие «круговой поруки», когда даже не связанные непосредственными финансовыми, служебными, родственными или дружескими отношениями коррупционеры «прикрывают» друг друга.

Если сформулировать это короче, то речь идёт об отсутствии прозрачности, регламентации процедур и контроля. Дополнительные возможности в России создаёт высокая доля расчётов наличными, невозможность проследить длинную цепочку оффшоров и выяснить конечного бенефициара, а значит, и доказать факт коррупционной сделки, недостаточный уровень независимости судебной системы. Этим перечень факторов, создающих благоприятную среду для коррупционных отношений, к сожалению, не исчерпывается.

Коррупция B2G

После резкого роста озабоченности уровнем коррупции в кризисный 2009 г., когда 60% компаний, опрошенных РСПП, считали уровень коррупции ограничением для успешной работы компании, она откатилась с 1−го места по проблемности вначале на 4−е, а затем на 5−е место, уступая и избыточно высоким налогам, и росту цен, и нехватке кадров.

Правда, в ряде секторов, включая торговлю, транспорт и связь, а также финансовый сектор, коррупция как ограничитель для развития компаний по-прежнему находится на первом месте, а в целом уровень коррупционности отношений бизнеса и власти оценивается как высокий более чем половиной опрошенных РСПП компаний.

Необходимо честно признать, что нередко инициативной стороной в  коррупционных отношениях выступает бизнес. Бизнес может быть заинтересован в  коррупционном варианте решения вопроса в случае:

• если легальные действия обходятся дороже, чем нелегальные (дешевле дать взятку, чем оспаривать неправомерность требований через суд);

• если выполнение обязательных требований ставит под угрозу существование компании либо её прибыль (закрытие производства, высокий оборотный штраф и  т.д.);

• если нелегальные действия дают более высокую вероятность достижения цели, чем легальные (выигрыш конкурса на поставку товаров/оказание услуг/выполнение работ в рамках госконтракта; завоевание нового рынка или закрытие его для конкурентов с использованием административного ресурса);

• если решение задачи легальными способами невозможно в принципе (например, незаконное изъятие активов/имущества у собственника);

• если в руках ответственного лица находится редкий ресурс, который может использоваться для извлечения коррупционной ренты (например, возможность подключения к сетям или сдача недвижимого имущества в аренду, особенно по  льготным ставкам).

Правда, вне зависимости от того, кто стал инициатором коррупционной сделки, результат один – ухудшение деловой среды, риск снижения конкурентоспособности и  потери добросовестных предпринимателей.

Если посмотреть на восприятие уровня коррумпированности различных органов власти, то наибольшую тревогу вызывают правоохранительные органы.

Федеральные органы законодательной власти получили самые низкие оценки. Интересно, что органы местного самоуправления и региональные органы власти занимают 2−е и 3−е место по уровню восприятия их коррупционности. Вместе с тем они не рассматриваются как наиболее мешающие работе компаний – лишь около 20% компаний воспринимают их деятельность как помеху для своей деятельности, хотя региональные администрации склонны давать преференции отдельным игрокам и  создавать барьеры «на входе» для новичков.

Специфика российской коррупции – мелкие и средние чиновники любят ссылаться на то, что действуют от имени и по поручению руководства для придания веса попыткам получить «дополнительный доход», которые даже не подозревают о  подобном поведении сотрудников.

Проверки – объективная зона риска для компаний. В соответствии с  результатами анкетирования РСПП заказ со стороны конкурентов или органов власти стал основанием для 17% внеплановых проверок, проведённых в опрошенных компаниях. Нарушения при проведении проверки разнообразны, не все они прямо коррупционны, но чрезвычайно чувствительны для бизнеса.

Главной проблемой остаётся требование избыточных документов по сравнению с  установленным нормативными правовыми актами перечнем. Компании нечасто говорят о намёках на прямую и косвенную оплату услуг, но это как раз тот вопрос, где ждать от опрашиваемых стопроцентной честности не стоит.

В целом компании вернулись к приоритету легальных способов взаимодействия бизнеса с органами власти (легальное отстаивание своих интересов, участие в  выборах, использование публичных площадок и т.д.) и считают их более эффективными в текущих условиях. Но нелегальные методы (подкуп чиновников, давление с помощью криминальных структур и т.д.) не ушли в прошлое – они востребованы третью компаний.

Мастерство сокрытия коррупционных доходов растёт. Деньги в конверте или чемодане по-прежнему носят, но это не самый популярный способ для серьёзных сумм. Деньги лучше прятать за рубежом через длинную цепочку подставных компаний. Вот только понять соотношение доходов от взяток и средств бизнеса, бегущих от коррупции и незащищённости прав собственности, в общей сумме утечки капитала из России невозможно.

Коррупция B2B

Коррупция в рамках бизнес-сообщества – ещё более сложный вопрос с точки зрения оценки её масштабов. В отдельных случаях становятся известны факты злоупотребления менеджеров своими полномочиями, «откатов» от поставщиков, требований денег за получения доступа к ограниченным товарам, работам или услугам, включая сроки такого доступа, вывода активов, но в данной сфере имеющаяся информация ещё менее репрезентативна, чем в отношении «классических» коррупционных отношений с участием органов власти.

Да и опыт многих зарубежных компаний подтверждает, что в России можно работать, не давая взяток (а с единичными случаями бороться в рамках внутрикорпоративных процедур).

Стоит отделять коррупционные сделки «от имени и по поручению» руководства от  личной инициативы. В первом случае речь идёт о политике фирмы – некогда ждать, решаем вопрос с подключением за деньги, зарплаты повышать не будем – добирайте своё с поставщиков. Во втором – это то, с чем руководитель или владелец компании категорически не согласен.

Во многом коррупция в бизнес-среде становится возможна из-за всё той же  нечёткости внутренних регламентов и процедур в компаниях; слабого контроля и  недостаточно высоких, по мнению международных экспертов, стандартов аудита (ряд скандалов показал, что и на Западе ситуация с корпоративным управлением и  качеством внешнего аудита далека от идеала, но в целом ситуация там явно лучше, чем в России); недостаточной прозрачности органов управления, принимающих ключевые для судьбы компании решения, в конце концов, отсутствия у руководства компании желания работать по этическим стандартам. Если компания даёт взятки, её сотрудники не видят ничего страшного в том, чтобы брать их.

Нередко изменения в законодательстве приводят к формированию новых коррупционных зон. Как только какая-то группа компаний получает право распоряжения «редким» ресурсом или остальные компании «получают обязательство» приобретать определённый тип услуг, возникает соблазн разделить часть получаемого дохода исходя из собственных интересов. Так что откат – это понятие не только из жизни госслужащих.

Ресурс может быть редким не только в силу законодательных требований. Время от времени на финансовом рынке возникают скандалы из-за выдачи кредитов «нужным» или своим людям и компаниям, попыток получить деньги с заёмщика, а  обвинениями в рейдерстве и уводе активов кредиторы и заёмщики обмениваются уже неприлично часто. Причём рейдерство вызывает наибольшую озабоченность. Его цель – не получить с предпринимателя деньги (большие или не очень), а отобрать любой ценой принадлежащие ему активы.

Является ли коррупцией использование ресурсов компании её работниками для личных нужд – сложный вопрос. Скорее всего, является, т.к. здесь явно присутствует злоупотребление своим положением. Но под определение коррупции однозначно подпадает, например, продажа баз данных компании, неважно, конкурентам, «спамерам» или иным лицам, использующим их для извлечения прибыли.

При этом многие приемлемые для государства меры невозможно реализовать на  уровне компаний. Сложно представить себе, что компанией будет введено требование к сотрудникам декларировать доходы и имущество. Делать это принудительно не позволяет законодательство (и вряд ли когда-либо позволит), а  «добровольно-принудительное» декларирование, скорее всего, приведёт к  негативному отбору кадров – вмешательство в личную жизнь не любят не только коррупционеры.

По большому счёту значительную часть коррупционных проблем внутри компании может решить само руководство и/или владельцы, хотя это может быть непросто. Времени также потребуется немало, для того чтобы не только отладить внутренние процедуры и регламенты принятия решений, но и сделать неприемлемым в принципе коррупционное поведение.

Коррупция G2G

Как ни странно, отношения, «похожие на коррупционные», могут быть и внутри системы госуправления. Пожалуй, наиболее очевидным нарушением являются взятки за повышение по службе (это характерно для потенциально коррупциогенных должностей и органов власти), сокрытие информации о нарушениях и т.д. Здесь могут возникнуть и прямые денежные потоки от заинтересованных в карьерном росте любой ценой, и взаимные услуги, и просто «задел на перспективу».

Другой, но не менее интересный вариант – сравнительно честный отъём недвижимого имущества у другого, более слабого в аппаратном плане органа власти. В дело может идти не совсем законный разрыв договора аренды, попытки добиться через суд пересмотра решения о передаче столь привлекательного для другого органа власти имущества – креатив ничем не ограничен. Целью может быть как просто получение необходимого имущества в управление или собственность, так и последующее извлечение прибыли (легальной и нелегальной) от продажи имущества или его передачи в аренду.

Бюджетное финансирование также открывает возможности для торга – кто, на  реализацию какого проекта и на каких условиях получит деньги из бюджета. Это обычно не те отношения, которые можно назвать прямой коррупцией. Скорее это умение договариваться, но оно является потенциально коррупционным из-за недостаточной прозрачности принятия решений, связанных с расходованием бюджетных средств. По большому счёту более-менее чёткие и публичные процедуры предварительных обсуждений и «нулевых чтений» заканчиваются на уровне макробюджетных цифр.

Международные
оценки России

Взгляд со стороны также не даёт оснований для оптимизма. Индекс восприятия коррупции (Corruption Perceptions Index, Transparency International) вызывает много споров с точки зрения обоснованности методики и возможной политической ангажированности, но его результаты как минимум подтверждаются уровнем озабоченности проблемой коррупции в России и результатами многих «внутренних» опросов.

Россия в рейтинге 2011 г. улучшила свои позиции и «вписалась» в интервал с  143−го по 152−е место с 2,4 балла и оказалась на равных с Белоруссией. На фоне России у наших ключевых конкурентов из Таможенного союза и БРИК – Казахстана (2,7 балла, 120–128 места), Индии (3,1 балла, 95–99 места), Китая (3,6 балла, 75–76 места), не говоря о Бразилии (73–74 место с 3,8 баллами), – дела идут лучше.

Если посмотреть на динамику по двум крайним точкам – 2006 и 2011 гг., позиции России ухудшились. В 2006 г. мы опережали Белоруссию и несильно отставали от Казахстана, в 2011 г. Россия сравнялась с Белоруссией и отставала от Казахстана и остальных стран БРИК.

Причём, как показал «Индекс взяткодателей», подготовленный Transparency International, при зарубежных операциях российские компании являются самыми коррумпированными из 28 исследованных стран – мы приносим не лучшую, а худшую корпоративную практику.

Index of Economic Freedom (The Heritage Foundation) тоже фиксирует весьма негативную для страны ситуацию.

Оценки компонента индекса, связанного с восприятием коррупции, снижаются. При этом оценки России по данному компоненту самые низкие среди стран БРИК и  Таможенного союза.

Позиции России в Global Competitiveness Index 2011–2012, который готовится Всемирным экономическим форумом, упали по сравнению с прошлым годом.

Стоит посмотреть на одну из наиболее проблемных зон – институты. В  результате окажется, что по сравнению с неудовлетворительным, но не совсем плохим итоговым местом, по уровню нерегулярных платежей и взяток Россия занимает 115−е место, по этичности поведения компаний – 117−е, по фаворитизму в  решениях органов власти – 117−е, по жёсткости государственного регулирования –  вообще 132−е место. Это прямые или косвенные проявления высокого уровня коррумпированности в экономике.

Возвращаясь к коррупции В2В, стоит сказать, что к корпоративному управлению также немало претензий – в части эффективности органов корпоративного управления, защищённости интересов миноритарных акционеров и т.д. Поэтому для успешной борьбы с коррупцией необходимо улучшать качество управления в целом, а  не только в отношении государства.

Рейтинг Doing Business Всемирного банка фиксирует минимальное улучшение ситуации с получением разрешений на строительство (правда, сейчас готовится блок достаточно радикальных предложений по ликвидации избыточных административных барьеров в строительстве) и внешней торговли и появление нового провального показателя – подключения к электросетям. Во всех этих сферах наблюдается достаточно большое количество жалоб компаний на профильные органы власти/компании, так что даже если в рейтинге и наблюдается некоторое преувеличение значимости проблем, «узкие места» определены абсолютно верно.

Что делать

Нельзя сказать, что с коррупцией не борются. В 2011 г. правоохранительные органы отчитались об установлении более 11 тыс. фактов взяточничества, возбуждены уголовные дела в отношении четырёх действующих и бывших заместителей губернаторов, четырёх депутатов региональных законодательных собраний и других высокопоставленных чиновников.

Международный опыт показывает, что с коррупцией можно эффективно бороться и, если не победить, то свести её до масштабов, не угрожающих эффективности экономики и морально-нравственным устоям государства. За примерами далеко ходить не стоит.

В Грузии удалось навести порядок в правоохранительных органах, а это та  сфера, которая наиболее тесно соприкасается с населением и является для рядовых граждан своего рода индикатором коррумпированности всей власти.

В любой сфере чем менее качественно (логично, прозрачно, цельно) действует законодательство, тем выше транзакционные издержки и тем ниже в конечном счёте эффективность. Борьба с коррупцией – не исключение, и опыт 1990−х гг. показал это. С момента образования Российской Федерации и вплоть до 2008 г. в России не  было специального антикоррупционного закона. Соответствующие законопроекты разрабатывались регулярно, но компромиссная редакция так и не была выработана.

Конечно, это не значит, что борьба с коррупцией никак не регламентировалась. Ответственность за коррупционные действия была предусмотрена в Уголовном кодексе, меры по противодействию коррупции устанавливались указами Президента РФ, образовывались различные антикоррупционные комиссии и советы как при органах власти, так и на более-менее независимых площадках. Однако результативность этой работы оставалась низкой.

Принятие в 2008 г. Федерального закона «О противодействии коррупции» положило начало новому этапу формирования антикоррупционного законодательства в  России. Впервые было дано её чёткое определение. В последующие 3 года были утверждены Национальные планы противодействия коррупции, Национальная стратегия противодействия коррупции, более чётко определены процедуры раскрытия информации о доходах и имуществе чиновников, в Уголовный кодекс введены кратные штрафы за взятки.

4 апреля 2012 г. в Государственную думу был внесён законопроект № 47244−6 «О  контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и  иных лиц их доходам», который, несмотря на претензии к его отдельным положениям, должен стать в случае его принятия дополнительным барьером для коррупционеров.

Для того чтобы переломить вековые традиции коррупции в России, важны последовательность и комплексный подход, предполагающий наличие законодательных механизмов для борьбы с коррупцией на всех этапах – от наказания коррупционеров до эффективного выявления и предотвращения фактов коррупции.

Бизнес по результатам опроса РСПП склонялся к решению, что для успешной борьбы с коррупцией необходим баланс двух главных мер (только они набрали 50% голосов и более) – повышение ответственности взяточников, введение кратных штрафов за взятки и чёткость и «некоррупционность» законодательства, его общественная экспертиза. Менее 10% считают, что никакие меры не помогут.

Этим список не исчерпывается. В целом к числу мер по предотвращению коррупции можно отнести:

– прозрачность и полноту законодательства;

– снижение избыточного регулирования и участия государства в экономике;

– исключение конфликта интересов;

– кодексы этики госслужащих;

– повышение зарплат чиновников;

– выборность чиновников.

Устранение пробелов в нормативном правовом регулировании различных сфер деятельности как почва для коррупции – наиболее системная и долгосрочная проблема, решение которой зависит не только от власти, но и от качества диалога «общество-власть-бизнес».

Антикоррупционная экспертиза законопроектов пока оказалась не самым удобным инструментом – нехватка прозрачности и публичности данного механизма не  способствует его эффективности. Большие надежды в этом смысле возлагаются на  механизм оценки регулирующего воздействия, в том числе на расширение сферы его действия.

Что же касается остальных мер, то указ «Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих» был принят ещё в 2002 г., конфликт интересов и обязанность чиновников его устранять достаточно подробно прописаны в законодательстве, а зарплаты чиновников регулярно повышаются, хотя система KPI на практике так и не заработала в полном объёме. Правда, есть шанс, что по ключевым направлениям экономической политики система KPI заработает уже в этом году.

В результате для честного чиновника среднего звена, добросовестно выполняющего свои обязанности, нынешний уровень зарплаты всё равно оказывается несопоставим с объёмом работы и ответственности. Рынок может предложить больше, по крайней мере в крупных городах.

К числу мер по выявлению коррупции можно отнести:

– контроль над расходами чиновников;

– запрет на рассмотрение жалоб в вышестоящие инстанции на действия государственных органов и организаций самими этими организациями.

Отдельный и болезненный вопрос – провокации и поощрение информирования о  фактах взяточничества. В той же Грузии именно провоцирование на взятки широко использовалось при «отладке» работы новой инспекции дорожного движения. С  другой стороны, это открывает слишком широкие возможности для «сведения счётов».

К числу мер по оптимизации ответственности коррупционеров можно отнести:

– повышение размера штрафов;

– ужесточение уголовной ответственности;

– применение на практике запрета на занятие руководящих должностей для лиц, признанных виновными в коррупционных правонарушениях.

Жёсткая (или даже жестокая) уголовная ответственность за коррупцию – спорный вопрос, в котором всегда есть «вторая сторона медали» в виде судебных ошибок, от которых не застрахован никто. Кроме того, вызывает много вопросов результативность таких жёстких мер. Например, Китай с жёсткими наказаниями за  коррупцию, вплоть до «высшей меры», пока не демонстрирует прорыва в борьбе с  этим злом. По индексу свободы от коррупции, который входит в состав Индекса экономической свободы, за 5 лет Китай улучшил свой показатель всего на 2 пункта из 100 (в 2006 г. значение индекса составляло 34). Правда, за тот же период Россия потеряла 6 пунктов.

Конечно, хорошее законодательство – это ещё не всё, что нужно, чтобы победить коррупцию. Практика показывает, что без пресловутой политической воли, без эффективного и по настоящему независимого суда все усилия по борьбе с  коррупцией будут успешно гаситься системой.

С другой стороны, исполнять эти законы и другие нормативные документы должны реальные люди со своими связями, опытом, мышлением. Очень важно, чтобы общество тоже поменяло своё отношение к коррупции и несло на себе ответственность за то, что происходит в стране.

Нельзя оставлять за скобками вопрос доверия. На первых порах будет в лучшем случае пассивная поддержка, в худшем – пассивное сопротивление. Для одних коррупция – это удобный способ решать существующие проблемы и задачи развития компаний, для других – важный источник финансовых ресурсов, для третьих –  возможность не отвечать за нарушения и не выполнять обязательные требования.

Необходимо осознание простого факта, что коррупционные отношения могут помочь решить проблему, но, во-первых, легальные способы обойдутся не дороже (за исключением сверхмасштабных нарушений, где легитимных способов может и не быть), во-вторых, риск быть пойманным велик, а последствия сопоставимы с крахом карьеры и банкротством компании.

Понятно, что работа потребует времени. По данным исследования, при анализе наивысших темпов прогресса в сфере институциональных преобразований и оценки реалистичных сроков (Pritchett and de Weijer, 2010 г. цитируется по «Докладу о  мировом развитии 2011. Конфликты, безопасность и развитие», подготовленному сотрудниками Международного банка реконструкции и развития/Всемирного банка) в  отношении обуздания коррупции срок до достижения порогового значения среди 20  стран с самыми высокими темпами преобразований (средняя продолжительность периода, который понадобился странам, где реформы шли наиболее быстрыми в XX в. темпами, на проведение основных преобразований в сфере управления) составил 27  лет, минимальный срок – 16 лет.

Обречена ли в таких условиях Россия на коррупцию? Нет, не обречена. Невозможно свести коррупцию к нулю, но можно сделать её уровень приемлемым для общества и снизить негативное влияние на деловой климат. Существенно, что бизнес настроен оптимистично – менее 10% опрошенных РСПП компаний полагали, что никакие меры не помогут в борьбе с коррупцией.

ПР